В жёны не годишься - стр. 3
Последние два часа я злилась на них, потому что они уже должны были вернуться. И я должна была пойти готовиться к завтрашнему экзамену.
Полицейский повторяет сухим протокольным языком страшную новость, а я стою и хлопаю глазами, как полная дура.
- В доме есть взрослые? – спрашивает мужчина, нахмурившись.
- Да, - говорю я, начиная осознавать пугающую реальность. – Я взрослая. Мне на прошлой неделе исполнилось восемнадцать.
Боль утраты постепенно расползается по сердцу холодным ядом, и мне становится трудно дышать.
- А где ваша мать или другие родственники? – полицейский с сомнением смотрит на кроху, которого я качаю в своих руках, чтобы тот не пугался грома. – Нужно позвонить кому-нибудь из старших, чтобы помогли тебе с ребенком и поехали в морг на опознание…
Качаю головой.
- Никого больше нет, - говорю, и сама пугаюсь своих слов. – Теперь я единственный родственник этого ребенка…
Бог знает какого труда, душевного и морального, мне стоило справиться с тем, что произошло.
Вслед за полицейским приехали сотрудники службы опеки и настойчиво попытались забрать Максима.
На то, чтобы убедить их оставить племянника со мной, ушло часа три, не меньше. Нашу квартиру тщательно осмотрели. Я показала им все: где ребенок спит, полку с его одеждой, баночки детского питания в шкафу на кухне и холодильник, в котором на мое счастье стояла кастрюля с готовым супом. Правда, ремонт тут последний раз делали еще в прошлом веке, но за чистотой я всегда следила.
И всё равно суровая женщина в строгом костюме, как у учительницы в школе, не хочет оставлять Максима со мной.
- Ты хоть понимаешь, что такое ответственность за ребенка? – с каждым ее словом и косым взглядом во мне растет уверенность, что меня запугивают. – Если он получит травму под твоим присмотром или еще как-то пострадает, тебя могут даже посадить в тюрьму.
Я пониманию больше, чем она думает.
Брат заботился обо мне с тех пор, как умерла наша мама. Мне тогда было семь лет, а ему девятнадцать.
Так что и речи не может идти о том, чтобы я добровольно отказалась от его сына.
Тем более я в свои семь лет все-таки попала в детский дом на целый месяц, пока Артем, мой брат, оформлял опеку. Эти дни въелись в мою память мучительным испытанием.
Я не позволю, чтобы племянник прошел через это.
И мне удается настоять на своем. Максима никуда не забирают в тот вечер. К сожалению, оказалось, что это было только начало пути к победе. Временная опека вовсе не гарантировала постоянную.
И очень скоро я понимаю, что ребенка у меня пытаются отобрать, не смотря на все мои усилия.