В зеркалах воспоминаний - стр. 70
Там у нее завязался роман с человеком намного ее моложе. Звали его Вольдемар. Он был архитектором, и довольно успешным. Делал много проектов по заказу израильского правительства. В частности, проекты зданий израильских посольств в разных странах. Работал над реконструкцией аэропорта Бен-Гурион. Он ухаживал за Ниной еще в Москве, в Америке они поженились. В отличие от живой, приветливой и доброжелательной Нины он был человек замкнутый, всегда работал в своей мастерской. Даже когда приходили гости, редко изменял своей привычке. Я этого не замечал, но Алёшка часто видел его с фляжкой виски. Правда, внешне это никак не проявлялось.
И вот я как-то собрался ехать в Штаты, хотел предупредить Нину, что приеду, но телефон в ответ на мои звонки упорно молчал. Так продолжалось довольно долго, пока я наконец не узнал, что у Нины случился инсульт, и она находится в больнице. А где Воля? А он… повесился. Вот так в ноябре 1918 года Нина Бейлина скончалась. Замолчала и скрипка выдающегося музыканта.
Однажды Нина рассказала замечательную историю, которую я часто вспоминаю в Риме. По приглашению горьковского обкома партии она приехала с концертом в Горький по случаю слета передовиков. И так как это был, так сказать, протокольный концерт, его репертуар согласовывался в обкоме. В первом отделении выступала Нина с концертом Чайковского для скрипки с оркестром, а во втором местный симфонический оркестр должен исполнить очень красивые произведения итальянского композитора Отторино Респиги «Фонтаны Рима» и «Римские пинии». А в «Римских пиниях» есть такой момент: музыка замолкает, и мы слышим пение певчих птиц. Потом оркестр вновь вступает, повторяя птичьи голоса. Так придумал композитор. В каждом серьезном оркестре есть специальная машинка, которая имитирует пение птиц. А в этом оркестре такой машинки не было – пропала, кто-то её, как говорится, приватизировал. А концерт уже приближается, репертуар утвержден, ничего менять нельзя. И тогда один из музыкантов предложил дирижеру: у меня есть пластинка с записью голосов певчих птиц, если не возражаете, я принесу её, может, там найдется подходящий кусочек. Действительно, нашли фрагмент, очень похожий на то, что написал Респиги.
Нина сыграла свою часть программы. Антракт. Народ, как говорил Галич, «в буфет за сардельками». Второе отделение – «Римские пинии». Оркестр разыгрался, дирижер в нужный момент делает знак… А у проигрывателя за кулисами посадили специально обученного мужика, который должен был поставить иголку в нужном месте. Но в антракте парень для храбрости принял. Увидев дирижерский знак, он второпях опустил на пластинку звукосниматель, и в тишине зала раздался мощный голос: «дрозд подмосковный». От неожиданности оркестр буквально заржал, смех перекинулся зал, и, как сказала Нина Михайловна, обкомовский концерт был сорван. Потом эту замечательную историю я слышал в пересказе Володи Спивакова. Но свидетелем этого эпизода была именно Нина Бейлина.