В вальсе листопада - стр. 3
Ещё до выхода на пенсию (а работал он столяром в ремесленном училище – чинил стулья, окна, двери, полы), Терентий Агеевич слыл спокойным, рассудительным и даже счастливым человеком: три дочери – все «на подбор», выйдя замуж за моряков и офицеров, жили в своё удовольствие, хотя и вдали от него, но это было продолжение его рода, его дерева. У каждой свои детишки, а вон Людка так сразу четверых завела за два раза. Всё у них было справно и толково: мужья на службе, жёны с детьми. Правда, у Полинки не всё ладилось из-за живущей вместе с ними свекрови, ну да можно стерпеться, чай не война. Каждый год дочери сговаривались и летом наезжали в свой отчий дом с детьми, а иногда, если получалось, то привозили и мужей. Дед Терентий на этот случай припасал первачка, а бабка делала для женской половины бражки. В разговорах, заботах о детворе, загораниях, купаниях быстро проходил месяц-другой, и, распрощавшись, набрав вволю печёных сладостей и что-нибудь посущественней из провизии, вся ватага разлеталась в свои стороны, за тридевять земель: Людка – в Подмосковье, Надежда – на Камчатку, ну а Полина – на границу, к себе на заставу.
Дом у Терентия Агеевича был хотя и небольшой, но уютный и исправный: две большие комнаты, кухня с отгороженной в ней светёлкой с небольшим оконцем. Там дед Терентий и лежал сейчас. Он любил эту небольшую комнатушку: во-первых, тепло от печки, во-вторых, из окошка был виден двор и сад, в-третьих, в уединении лучше думалось и мысли работали красивше.
Да и с женой Терентию Агеевичу повезло: была Харитинья Игнатьевна работящая, терпеливая, участливая, да и фигурой и лицом недурна. По молодости отличалась и голосом красивым, и метким словцом с юмором – не бука какая-нибудь, а нормальная русская женщина. Грамотёшки хоть и было у неё немного, но природная рассудительность её располагала к общению, поэтому в доме у них бывали и родственники, и соседи, и сослуживцы, и друзья детства. Со всеми ладили, всех, как могли, потчевали, не задумываясь о корысти или ещё какой-то там выгоде. Жили вроде бы и просто, но в достатке: молоко, мясо, овощи – всё своё. Ну а на сахар и хлеб зарабатывали, а потом и пенсия подошла.
Была у Терентия Агеевича в молодости мечта: побывать в Ленинграде, со всеми его прелестями познакомиться, да за всю свою долгую жизнь так и не собрался. А уж очень хотел посмотреть на царские дворцы, хоть одним глазком. Год за годом проходили: то надо было девчат растить, то война, то разруха, а вот теперь уже и сил не стало.
Харитинья-то, хоть и на год всего моложе, крепкая ещё – лет десять запросто протянет, а то и больше. Как-то ей будет одной? Сена надо, шроту для свиней надо, огород обслужить. Эх, нет, наверное, не потянет. Вдвоём-то справлялись, не всё успевая. Нет, конечно, не потянет. Не повезло ей, бедной. Ну, да, может быть, кто из девок заберёт к себе. Тогда придётся всё продать – и дом, и скотину. Жалко, чёрт возьми! Да и цены сейчас невысокие. Может, Полинку выписать с детишками, чтоб пожила, отдохнула от свекрови, а то уж шибко измаялась она с ней. Надо Харитинье наказать, чтоб так и сделала, отписала Полинке. Да надо ей сказать, чтобы сходила к соседу Василию, попросила покрыть крышу сарая толем, да и загон у свиней поправить, да полову с элеватора привезти, а то если до конца года не получит, по весне кормить нечем будет скотину…