В твою любовь. Рискуя всем - стр. 9
Я должен разобраться во всём этом дерьме. Просто хотя бы потому, что две мои непутевые девочки, которых втайне любил, как дочерей, оказались в эпицентре громкой заварухи.
О Грейс я узнал всё сразу же, пока никак не придумав план по её освобождению из-под натиска Верховного суда в союзе с нынешним единовластвующим командором. Мне больно осознавать, что тот мой жест на форпосте, мой уход она, скорее всего, восприняла, как некое предательство. Самая главная причина, которая послужила такому решению, – желание переждать, чтобы после иметь возможность помочь Грейс.
Надеюсь, она поймёт и простит, когда при встрече я всё объясню. В наступлении встречи как таковой я не сомневался, ибо не собирался сдаваться так быстро, бездумно принимая правила игры новоиспеченного Главного командора Томаса.
– Что насчёт деталей? – вкрадчиво спросил я, отвлекаясь от мыслей, и перевёл взгляд на своего снайпера.
Рэнделл откашлялся, понимая, что я имею в виду обыск, при котором с большой долей вероятности что-то нашли либо у Грейс, либо у Ким – что-нибудь, что могло бы их оправдать – и почти шёпотом ответил:
– Никаких подробностей выяснить не смог, сэр, но точно знаю, что у двух субъектов в Штабе с собой ничего нет. Все было изъято при заключении под стражу. Но что именно пока неизвестно. Насчет субъекта в Верховном суде – та же история.
– Ясно. Следов не оставил, надеюсь?
– Всё выполнено чисто, сэр, – Рэнделл расправил плечи, вздернув подбородок, будто всем своим видом демонстрируя преданность и профессионализм.
Славный малый.
– Продолжай работу. Пока я не дам отбой, – я не терял надежды найти хоть какое-то вещественное доказательство невиновности моих снайперов и двух молодых командоров.
И распрощавшись с бойцом, невольно ставшим шпионом, я повернулся в сторону здания радиосвязи, затерянном среди деревьев лесополосы.
Надо отдохнуть и всё осмыслить.
Нордвуда Эммерсона, увы, моё расследование уже никак не спасёт. Несмотря на его некоторую заносчивость, высокомерие и жёсткость, командор вызывал у меня уважение и симпатию; осознание того, что его больше нет, и как сильно это разбило сердце моей Грейс, давило странным, тяжким бременем.
Временами хотелось взять свой любимый дробовик, которым я не пользовался уже много лет, и разнести голову Томаса ко всем чертям, понимая, что именно он стал центром изменений, страданий и поломанных судеб. Но, с другой стороны, я чётко ощущал, насколько мне повезло быть не замешанным в этой истории, имея возможность втайне постараться что-то исправить и кого-то спасти. За эти дни злость на Грейс, Ким и командоров Дивизионов на то, что ничего не сообщили тогда, испарилась. Они, сами того не осознавая, создали в лице меня некий путь к отступлению, и теперь лишь от моих действий зависела дальнейшая жизнь выживших.