В твою любовь. Рискуя всем - стр. 20
И скорый суд. Что поставит окончательную точку во всём этом нескончаемом дерьме.
Одевшись, я вышла, мирно протянув руки ожидающему у двери охраннику, и уже с абсолютно безразличным видом услышала щелчок замкнувшихся на запястьях нейростимулирующих наручников. При любой попытке бегства они срабатывали как надо, и если в первые дни заточения я надеялась на шанс сбежать, то сейчас даже не хотела представлять, какую боль они принесут всему телу, если хоть дёрнусь на полшага. Идти обратно до камеры недалеко – двадцать футов, которые мозг привычно отсчитывал до момента последующего многочасового одиночества в четырёх стенах.
Бедро болело не так сильно и кровоточило реже – скорее всего, заживало, но и на это мне было уже наплевать.
На всё.
Стало.
Плевать.
Та самая стадия безысходности и принятия ситуации, которая даже начинала утомлять. Я ждала финала, ждала оглашения приговора, который, уверена, будет не в мою пользу. А дальше – пара минут, острая игла в вену и, возможно, в потустороннем месте, в которое больше никто на Материке давно не верил, мне посчастливится увидеться с Нордом.
Может быть, я смогу обрести его прощение.
Хотя бы так.
Хотя бы после смерти.
Открыв электронный замок картой-ключом, охранник развернул меня лицом и слегка подтолкнул в плечо, и когда я оказалась на пороге, быстрым движением снял оковы с рук. Дверь с характерным звуком закрылась. И…
В это мгновение я затылком ощутила чужеродное присутствие в камере.
Медленно повернувшись, еле удержалась от того, чтобы не впечататься обратно в дверь и не вздрогнуть от охватившего ужаса.
Неужели после стольких дней он пришёл…
Учащенное дыхание. Я с силой закусила губы, чтобы не позволить мерзавцу напротив насладиться моей слабостью, которая стала медленно перебиваться всевозможными оттенками зарождающейся ненависти. Внутри меня – кипящая лава. Больше всего на свете я хотела одно из двух – убить его или же исчезнуть.
Томас, вальяжно расположившийся на моей койке, с лёгким деланным равнодушием в глазах осмотрел меня и, растягивая слова, промолвил:
– Никогда не забуду нашу первую встречу, Грейс.
Выдержав паузу и отметив, что я, всё ещё стоя у двери, не собираюсь ничего говорить, он в том же тоне продолжил:
– Чёрное платье, которое несказанно тебе шло. В глазах нерешительность, еле заметное предвкушение… И искренняя благодарность, когда мы говорили. Уже тогда я ловил каждый твой жест, каждое действие. Следил после за твоими успехами и всячески оказывал поддержку, терпеливо ожидая тот день, когда ты заметишь моё внимание.
Его когда-то дружелюбный голос отдавал теперь металлом, который сплелся с какой-то неуместной мечтательностью. Это создавало опасный контраст, заставляющий насторожиться. И пока Том переводил дыхание, чтобы продолжить, я сквозь зубы процедила: