В тихом омуте - стр. 35
– Это же Лерка. Кому какое дело, что она говорит? Пусть мама ею занимается.
Получалось, что всерьёз слова Валерии принимала только сама Юля. Вот и посоветовала себе в какой-то момент не обращать внимания. Пусть теперь городской побудет золовка. Ведь как бы Лера не жаловалась на усталость и занятость, она собой явно гордилась. И замужеством, и городской жизнью.
Вот и сегодня, вернувшись домой, Юля застала на кухне семейную идиллию. Точнее, не так, семейный совет. За кухонным столом собрались все Тетерины, включая Аркашу, который сидел с кислой физиономией и ел яблочное варенье, которое Юля сварила специально для постояльцев, с апельсиновыми корочками. А Аркаша его ел и чай прихлёбывал. Лера же гневно сверкала глазами, слушая родителей, и понятно становилось, что обсуждали они сорвавшееся наследство. На появление Юли даже внимания никто не обратил. Только Арсений улыбнулся и схватил жену за руку. Юля потрепала мужа по волосам и присела рядом.
– Нужно что-то делать, подать в суд, – сказала Лера, по всей видимости, уже не первый раз. На родителей взглянула с призывом, но те уже ни на какие призывы не откликались. По всей видимости, без дочкиной подсказки уже обдумали все возможные варианты.
– Ходила я к Ольге, – вдруг сказала Мария Степановна и шумно вздохнула. Посмотрела на сына и невестку, которые устремили на неё ястребиные взгляды. – Не спала всю ночь, думала, и решила пойти. Поговорить хотела.
– И что она тебе сказала? – будто выдавил из себя Николай Васильевич.
– Ничего не сказала. – По всему виду Марии Степановны было видно, что она недовольна. – В дом, правда, пустила, даже чаю налила. А про наследство говорить отказалась. Не моё, говорит, это дело. Как баба Клава решила, пусть так всё и будет.
Алевтина Ивановна, после слов свекрови, рассмеялась. Правда, зло и неприятно.
– Как же, всё равно ей! Она всё и устроила, старуху уговорила, ради сыночка старалась!
А Мария Степановна продолжила:
– Приедет, говорит, Игнат, и всё решит, со всем разберётся.
– Да уж, он разберётся. Этот дьявол только разбираться и умеет, разборки бандитские устраивать!
– Аля, угомонись ты уже, – одёрнул жену Николай Васильевич.
Юля кинула украдкой взгляд на свёкра, и, наверное, застала его в особый момент, потому что таким она его никогда не видела. На какую-то долю секунды Николай Васильевич сник, запечалился, даже плечи его опустились, а рот прискорбно скривился. Неизвестно, о чём он в этот момент подумал или вспомнил, о старшем сыне или о его матери, но Юле он показался несчастным, но вот Николай Васильевич сделал вдох, расправил плечи, и на его лице снова появилась уверенность, недовольство, а губы мрачно поджались.