В тени охотника 1. Перекрестье дорог - стр. 23
– Знаешь, а я… передумал, – его дыхание обожгло мое ухо. – Тебе стоит поискать тепла в другом месте.
Его пальцы разжались, освобождая мое запястье, и я отступила под свист и беззлобный смех в толпе, ошеломленная, все еще держа в опущенной руке измятый, растрепанный венок и чувствуя на губах горьковатый, пряный привкус – не вино и не наливка, что-то другое, будто пыльца с поздних, уже осенних цветов. Незнакомый менестрель снисходительно улыбался, а я только и смогла, что кивнуть в ответ, ощущая, как щеки начинают наливаться жаром от приливающей к ним крови, а из глубины души поднимается обида – глупая, детская, и от того особенно горькая.
Он шутливо поклонился, и я не удержалась – пробежала кончиками пальцев по своему ожерелью, дотрагиваясь до одного из камушков и высвобождая крохотную колдовскую искорку, легким движением мизинца перебрасывая ее на плотную ткань штанов нахала, которая сразу же начала тлеть.
– Непременно! – неприятно хохотнула я, ловко уворачиваясь от неожиданно быстро метнувшейся в мою сторону руки так, что она хватанула только растрепанный венок, и без того разваливающийся на отдельные стебелечки, и торопливо нырнула в смеющуюся толпу.
Так тебе! Будешь знать, как срывать поцелуи без спросу! Искренне надеюсь, что штаны успели прогореть до дырки на причинном месте, хоть немного наглости поубавится.
Помогая себе локтями, я все-таки выбралась к реке, оставив позади и костер, и наглеца с тлеющими штанами. Нет, похоже, он все-таки менестрель, привыкший к подобным шуточкам, а благородная рожа – всего лишь подарочек от высокородного отца, не признавшего бастарда. Я глубоко вздохнула, оглядываясь по сторонам и невольно проводя по губам ладонью, будто бы это могло стереть с них горьковатый цветочный привкус, когда услышала до боли знакомый раскатистый голос.
– Малая, да и ты здесь! – Я обернулась, и сразу же узнала в немолодом бородатом человеке, опирающемся на длинный, потемневший от времени деревянный посох, того бродягу, который когда-то увел меня из маленькой рыбацкой деревни на берегу моря. Того, кто так круто изменил мою жизнь, кто принес перемены и научил справляться со своими страхами.
Дядька Раферти!
Я кинулась к нему, разом позабыв и о наглеце с футляром за спиной, и о горьком поцелуе, крепко обнимая и прижимаясь щекой к кое-как залатанному плащу, от которого всегда тянуло не запахом пота или грязи, а почему-то морской солью, прелой листвой и еще какой-то легкой затхлостью, древностью. Будто бы этот странный, говорящий загадками бродяга ходил не обычными дорогами, а теми, колдовскими, о которых нам рассказывали наставники из Одинокой Башни.