В свои разрушенные тела вернитесь - стр. 23
Труп лежал на боку, половина его находилась под шляпкой гриба. Кожа мертвеца была почти полностью сожжена, и сейчас виднелись обнаженные обуглившиеся мышцы. Нос, уши, пальцы, половые органы или полностью сгорели, или превратились в бесформенные головешки.
Рядом с трупом какая-то женщина стоя на коленях бормотала молитву по-итальянски. Ее большие черные глаза можно было бы назвать красивыми, если бы они не были красными и отекшими от слез. У нее была хорошая фигура, которая при других обстоятельствах полностью завладела бы его вниманием.
– Что случилось? – спросил Бартон.
Женщина прекратила причитания и взглянула на него, затем поднялась на ноги и прошептала:
– Отец Джузеппе облокотился на скалу, он сказал, что страшно голоден. И еще он сказал, что не видит смысла в том, что его воскресили только для того, чтобы потом уморить голодом. Я сказала, что мы не умрем, как такое может быть? Нас подняли из мертвых и поэтому о нас должны позаботиться! Тогда отец Джузеппе сказал, что если мы в аду, то о нас некому беспокоиться. Мы останемся обнаженными и голодными во веки веков! Я попросила его не богохульствовать, потому что из всех людей ему пристало бы богохульствовать в последнюю очередь. Но он сказал, что все произошло совсем не так, как он втолковывал каждому на протяжении сорока лет, а затем… а затем…
Бартон переждал несколько секунд и спросил:
– Что же… затем?
– Отец Джузеппе сказал, что во всяком случае никакого адского огня здесь нет. И что было бы лучше, если бы здесь была Геенна Огненная, чем умирать от голода. И вот сразу же после этих слов вспыхнуло пламя и обволокло его. Раздался звук, будто бы взорвалась бомба, после чего он был уже мертв. Сгорел почти дотла. Это было так ужасно, так ужасно!
Бартон подошел к трупу с наветренной стороны, но даже здесь зловоние вызывало тошноту. И не столько запах, сколько сам факт смерти огорчил его. Прошло всего полдня после Воскрешения, а уже лежит мертвый человек! Означает ли это, что жизнь после Воскрешения столь же уязвима перед лицом смерти, как и в земной жизни? Если это так, то какой же смысл во всем этом?
Фригейт прекратил свои попытки облегчить и без того пустой желудок. Бледный и трясущийся, он поднялся и подошел к Бартону, стараясь повернуться к мертвецу спиной.
– Не лучше ли нам избавиться от этого? – спросил он, тыча через плечо своим большим пальцем.
– Полагаю, что да, – спокойно ответил Бартон. – Хотя и очень жалко, что кожа его испорчена.
И он ухмыльнулся американцу. Фригейт еще больше побледнел.
– Вот здесь, – сказал Бартон, – обхватите его ноги, а я возьмусь с другого конца. А потом швырнем труп в реку.