В стране чайных чашек - стр. 20
Мина посмотрела на желтую папку. Неужели мать всерьез думает, что какой-то мужчина может стать ключевым фрагментом головоломки по имени Мина? Последней переменной, которая заполнит и определит электронную таблицу жизни дочери? Или Дария мечтает создать что-то вроде математической формулы, чтобы с ее помощью понять ее мысли и предпочтения? Ах, если бы мама просто взяла и выбросила эти свои папки! И если бы Мина спросила, почему она так поступила, Дария ответила бы, что ей приходится прилагать слишком много усилий, чтобы готовить каждую встречу-смотрины, которые не приносят результата исключительно потому, что дочь не хочет ей помогать. Хватит, я сдаюсь, сказала бы Дария и тяжело вздохнула протяжным вздохом матери-мученицы.
Мина знала, что этот вздох погрузил бы ее в хорошо знакомое чувство вины, но это было бы пустяком по сравнению с главным: она была бы свободна. Она освободилась бы от тяжкой обязанности пить чай с незнакомыми мужчинами и смогла бы жить так, как ей хочется.
– Так мы покончили с этими встречами? – спросила она вслух. – Оно ведь того не сто́ит, не правда ли?
– Дело не в том, сто́ит или нет, – ответила Дария сухо. – Дело в том, что ты заслуживаешь самого лучшего, вот я и делаю все, что только в моих силах.
По улице за окном промчался автомобиль. Тяжелые басы включенной на всю катушку музыки громом отдались в ушах Мины.
– Вот это… – Дария жестом показала на набитый папками шкаф для документов. – Это то немногое, что я могу сделать для тебя здесь, в Америке. Будь мы там, дома, все было бы иначе. Там мы были среди своих. Нас уважали. У нас была налаженная жизнь, были средства… Там мы не были иммигрантами, которым приходится искать счастья среди других иммигрантов. Там я могла бы сделать для тебя гораздо, гораздо больше.
Слова матери невольно заставили Мину задуматься. Дария сказала «там мы были среди своих». Но истина состояла в том, что Мина затруднялась сказать, как бы она себя чувствовала, окажись она сейчас в Иране. Оставленная много лет назад страна часто казалась ей миражом, видением. Когда самолет, на котором они летели, заходил на посадку в Нью-Йорке, маленькая Мина прижималась лицом к стеклу иллюминатора, любуясь сверкающими, как драгоценные камни, огнями огромного города. Быть может, именно в эти мгновения та другая страна перестала существовать? Была ли она в Америке иммигранткой, иностранкой? Мине хотелось думать, что нет. Во всяком случае, Дария всегда называла ее американкой, и она ей почти верила.
Садящееся солнце ложилось на персидский ковер на полу бледными островками света. За окном наступали сумерки, в домах вспыхивали ранние огни. Там лежала Америка, и Мине и ее братьям нужно было прилагать все силы, чтобы укреплять ту хрупкую новую жизнь, которую они создали для себя здесь. Им нужно было следить, чтобы в ее тонкой ткани не появилось ни одной прорехи, через которую может незаметно вытечь все, ради чего они бежали от кошмара Революции и войны: уютный дом, гарантированные конституцией гражданские свободы, удобные продуктовые рынки, безопасные улицы и парки. Да, они должны беречь и сохранять ту американскую жизнь, которую создали для себя с нуля буквально на пустом месте.