В сторону света. Полная версия в иллюстрациях автора - стр. 12
* * *
Зима побеждает. Кажется, что это теперь навсегда.
Всё…
Все, что происходило, только укрепляло его пессимизм. Говорят, пессимизм – самая мудрая позиция. Возможно. Но эта позиция не самая легкая.
Все происходило так, как он и предполагал – все происходило плохо.
Ах, если пессимизм можно было бы продавать. Он переплюнул бы нефть и газ. Запас пессимизма бесконечен.
* * *
Они постучали в дверь за восемь часов до Нового года. Они были за дверью повсюду – их было двое. Одна работала на половом фронте, другая контролировала чистоту этого фронта. Та, которая уборщица, начала первой:
– Вы в очередной раз затопили кабинет директора нашего института.
– Очень жаль, приношу свои извинения, – сказал он, собираясь закрыть дверь, ибо вопрос казался исчерпанным.
– Нет, позвольте, что значит «жаль»? – Вмешалась вторая женщина, – Пойдемте, посмотрите, что вы натворили!
Он предпочитал не спорить с людьми – это занимало слишком много времени.
Напялив башмаки, вышел из квартиры и был доставлен на первый этаж.
На первом этаже сидел директор института:
– Вы в очередной раз затопили мой кабинет, – сказал директор института, указывая на мокрое пятно.
– Очень жаль, – повторил виновник потопа, разглядывая живописный угол комнаты. – Эти милые женщины мне уже об этом сказали. Приношу свои искренние извинения. Самые от сердца просьбы о прощении.
– Надеюсь, вы понимаете, что я могу доставить вам много неприятностей.
– Я очень не люблю угроз, – ответил виновник нарочито спокойно.
– Мы можем подать заявление в суд, – директор института оскалился.
– Сударь, это ваше конституционное право…
– Гм… А где, если не секрет вы работаете? – поспешил поинтересоваться директор, очевидно привыкший разговаривать с теми, кто о Конституции понятия не имел.
– Я жизнеописатель, – ответил жизнеописатель.
– Очевидно, утопист, – съязвил директор института, поглядывая на затопленный угол кабинета.
– Возможно. Готовьте в таком случае ковчег – ответил вяло виновник потопа. Он не любил спорить. Это требовало сил.
– Жизнеописатель, – продолжал смаковать смешное слово директор, усматривая в нем что-то недостойное.
– Да. Жизнеописатель, – совсем сник жизнеописатель, – Как я устал от председателей колхоза, вышедших из вахтеров. От острых умов и дурных манер. От этих кабинетов, которые были общественными туалетами. От самомнения надутых рыл.
Во взгляде директора института появилось изумление.
– Это вы про кого? – спросил он.
– Это я про жизнь, – ответил жизнеописатель, – Пойду я? Ага? Семь с половиной часов до Нового года.
Виновник потопа резко поменял грудь со спиной и зашагал прочь. Черт возьми! «Вы затопили наш институт». Тьфу! Теперь кушайте меня заживо, пейте кровь, гады! Может принести им ведро побелки? Так, чтобы хватило на следующий раз.