В снежном плену. Охотница и демон - стр. 2
– Но мне в чем признаваться, господин, это клевета, я ни в чем не виновата перед богом и людьми! – я не видела маму, но чувствовала, как она сейчас нервничает.
– Это будет не сложно проверить. Поверь, способы у нас найдутся. Взять ее!
Дальнейшее напоминало ад. Я слышала, как мама плакала, умоляя не трогать ее и убеждая, что она невиновна. Слышала рассерженные голоса мужчин, которым, кажется, надоели ее крики и слезы, пока они переворачивали вверх дном все наши нехитрые пожитки, пытаясь что-то найти. Опомнившись, я собиралась кинуться в дом, к ней, когда следующие слова заставили меня застыть на месте:
– Твоя дочь, где она?
– Ее здесь нет, она… я отправила ее к родственникам.
– Лжешь! – послышался хлесткий удар пощечины, и мама тихо заплакала.
«Мама!» – мои ладони сжались в кулаки.
– Где. Твоя. Дочь?
– Вам ее никогда не найти! Она уже далеко отсюда!
– В темницу ее. Лачугу сжечь. – голос инквизитора звенел от ярости.
Я прошмыгнула за дом и, отогнув одну из досок в стареньком покосившемся заборе, бросилась бежать прочь, туда, где темнел в стремительно сгущающейся темноте лес. Сидя в кустах, укрытая ночной мглой, я беззвучно плакала, размазывая по щекам слезы, глядя на то, как взвивается пламя, жадно пожирая наш домик – единственное, что у нас было, уничтожая вещи и несчастных животных, так и оставшихся запертыми в сарае. Сердце рвалось туда, назад, но мамин предупреждающий взгляд, которым она, стоя со связанными за спиной руками, смотрела на лес, как будто зная, что я где-то рядом, заставил меня остаться на месте.
К дому я вернуться так и не рискнула, вместо этого, едва лишь стало светать, направилась в соседнее поселение. В голове был план. Я должна была спасти маму.
Глава 2
Первое, что сделала – стянула с веревки у одного из домов на окраине леса сушащееся белье: мужские штаны и рубаху. Воровать у таких же бедняков, как мы, было стыдно, но я пообещала себе, что обязательно возмещу им стоимость вещей. Добежав по едва-заметной тропинке до крошечного озерца, прятавшегося в зарослях кустов, стянула с себя передник, юбку, рубашку, и быстро переоделась. Вещи оказались прилично велики, поэтому я вытряхнула из кармана передника единственное мое сокровище – перочинный ножик, купленный в прошлом году на ярмарке, на мой седьмой день рождения, и безжалостно отрезала лишнее. Теперь я напоминала не темноволосую девочку, а пугало, и все же, этого явно было мало. Тяжело вздохнув, расплела длинную косу толщиной с кулак, которой очень гордилась. Сердце обливалось кровью, когда я, пядь за пядью, давясь слезами, срезала и кромсала длинные пряди волос. Увидев свое отражение в темной глади воды не выдержала, и разрыдалась, но тут же устыдилась этого. Волосы, передник и рубашку завернула в юбку, сделав из нее наподобие тюка. Привязала к одежде камень потяжелее и, войдя в озеро, зашвырнула его подальше в воду. Белый пузырь медленно опускался на темное дно. И я чувствовала, что вместе с ним исчезает мое беззаботное счастливое детство. Кажется, сегодня оно закончилось навсегда.