В середине века - стр. 21
Меня охватил страх. Я понимал, что все мои родные и большинство друзей Сюганову известны и без моих сообщений – аресту предшествовали какие-то тайные розыски. Но называть их имена в этом учреждении означало провоцировать скрытые дознания об их поведении. Великим облегчением для меня было то, что ни один из названных мною друзей, это я узнал уже после осуждения, не заинтересовал Сюганова. Их даже не вызвали для справок обо мне.
Сюганов аккуратно заполнил протокол допроса, откинулся на стуле и насмешливо посмотрел на меня.
– Знаете, о чем говорит продиктованный вами список? О том, что вы хитрый враг советской власти. Вы называли людей, стоящих вне подозрений, но утаили своих сообщников по антисоветскому заговору.
– Я никого не утаивал.
– Тогда ответьте: знаете ли Бугаевского Евгения Александровича?
– Знаю. Но мы живем с ним в разных городах. Он москвич. Мы редко встречаемся.
– Редкие встречи – тоже форма конспирации. А Валериана Быховского знаете? Он ленинградец, как и вы.
– Знаю, что он друг Бугаевского, Евгений говорил о нем. Но сам я Быховского ни разу не видел.
– Очень интересно – не видели. А Бутаевского видели в апреле этого года, не так ли?
– В апреле я проезжал через Москву в командировку на Украину, в Изюм, на завод оптического стекла. Задержался в Москве, зашел к Бугаевскому, посидели, поговорили…
– Задержался, зашел, поговорили?.. О чем поговорили?
– Обычные наши разговоры – о поэзии, о философии. Он говорил, что теории Ницше переживают новый подъем в связи с приходом к власти Гитлера. Я доказывал, что в учении Ницше нет истинной философии, только художественная болтовня и средневековая мистика.
– Философия, мистика, поэзия?.. А не в результате ли этого апрельского философского разговора ваш друг, а точней – соучастник Евгений Бугаевский пытался во время демонстрации 1 мая на Красной площади прорваться из своего ряда к мавзолею, на котором стояли руководители партии и правительства? Вы уверены, что не разрабатывали в вашей философской беседе план террористического акта во время праздничного прохождения мимо трибуны?
Меньше всего я был готов услышать о таком поступке Евгения. Что он способен на разные экстравагантности, все его знакомые знали. Но больше чем на шалости его не хватало. Вырываться из рядов поближе к мавзолею – этого к простому озорству не отнести, каждый проходящий ряд отгораживался от другого цепочкой солдат.
– Вы не отвечаете на мой вопрос, – напомнил Сюганов.
– Я не знаю, почему Бугаевский выскочил из ряда. Он склонен к эпилептическим припадкам, никогда не расстается с люминалом. Уверен, что его поведение на Красной площади не имеет отношения к нашим разговорам.