В семье - стр. 27
– Вы уже оборвали свои артишоки? – крикнула она.
– Давно пора было, – отозвался крестьянин, – как будто приятно ночевать здесь все ночи и стеречь их от воров! Сегодня, по крайней мере, я буду спать у себя дома.
– А на том клочке, который принадлежит Монно?
– Монно – хитрец; он говорит, что его участок стерегут другие. Во всяком случае, этой ночью не я его буду стеречь… Ничего не будет удивительного, если к завтрашнему утру его обчистят!
Все трое разразились громким смехом, свидетельствующим о том, что они не особенно заботились об интересах этого Монно, который пользовался бдительностью своих соседей, чтобы спокойно спать самому.
– Это было бы забавно!
– Погоди немного, мы тоже едем; у нас все готово.
И несколько минут спустя обе повозки удалились по направлению к деревне.
Тогда, несмотря на сумерки, Перрина разглядела со своего наблюдательного поста, чем отличались оба смежных участка: с одного уже собрали весь урожай, а на другом было еще полно толстых не срезанных плодов. На границе участков стоял небольшой шалаш из ветвей; в нем только что уехавший крестьянин проводил ночи и сожалел о том, что вместе со своим полем ему приходилось стеречь и поле соседа. Как счастлива была бы Перрина, если бы могла устроиться на ночь в этом шалаше!
Но едва эта мысль мелькнула в ее голове, как она тотчас спросила себя, почему бы ей не воспользоваться шалашом. Что тут могло быть дурного, раз он покинут? И потом, ее здесь никто не потревожит: вряд ли кто-нибудь придет на поле, с которого все уже собрано. Наконец, неподалеку виднелся кирпичный завод, и вырывавшиеся из трубы красные языки пламени подтверждали, что там шла работа и бодрствовали люди, – еще одно доказательство безопасности избранного пристанища.
Когда мрак совсем сгустился и последние звуки дня замерли в отдалении, она встала, легкой тенью быстро проскользнула по полю с артишоками и пошла к шалашу. Он оказался даже лучше, чем она представляла: толстый слой соломы покрывал землю, а вязанка камыша могла служить подушкой.
От самого Сен-Дени бедная девочка шла в постоянном страхе; несколько раз она оглядывалась, чтобы посмотреть, не гонятся ли по ее пятам полицейские из-за истории с фальшивой монетой. Но здесь, в шалаше, было тихо и уютно, и девочка мало-помалу успокоилась.
Перрина не пробыла в шалаше и двадцати минут, как вновь почувствовала голод, о котором ей на время удалось позабыть. Сегодня она обойдется без еды и после всего перенесенного за день отлично уснет и голодная, но завтра, послезавтра, наконец… Чем будет она питаться в течение всех этих пяти или шести дней пути до Марокура? На одно су много не купишь, разве только хлеба… А что будет дальше?