В руках насильников. Попробуй выжить! - стр. 40
Меня всю перекашивает от отвращения. И этот жуткий запах, мне кажется, что даже унитаз, который год не мыли, и то пахнет приятней.
Видя, что я не реагирую на его действия, он запускает свою руку под себя, прямо к моей промежности, и начинает довольно больно щипать ее.
У меня уже нет сил даже на то, чтобы кричать, все, что вырывается из груди – это сдавленные приглушенные стоны отчаяния.
Достаточно наигравшись в этой позе, он садится на кровать и приказывает мне лечь на его колени. Это еще одна его любимая поза, в которой он играет в папочку, наказывающего свою дочку.
И вот, я уже лежу поперек его костлявых, но тяжелых коленей и смиренно впитываю голой и уже изрядно изуродованной порками, попкой «уроки хороших манер».
Разговор, который так сильно интересовал меня, старик начал первым. Меня словно ошпарило, когда он заговорил об этом.
– Сегодня, я должен был тебе отдать человеку, который заплатил за тебя деньги. – Он долго молчит не двигается, заставляя меня нервничать.
Что же произошло? Он должен был меня отдать и не отдал? Почему? Этот старый козел со мной сам завел этот разговор и замолчал… Почему же он молчит?
– Мне заплатили, чтобы я доставил тебя, но сегодня утром я понял, что не могу этого сделать. Я очень сильно привязался к тебе. – и он снова берет паузу и замирает. Затем, таким же грустным голосом добавляет:
– Ты так похожа на мою маму! С каждым днем, все больше и больше похоже на нее!
Вот оно! Бинго! Его слабое место. Если он говорит, что я похожа на его маму, то возможно, это ключ к его мозгам, возможно, мне удастся его переубедить.
– Ты должна для меня кое-что сделать! – прерывает он мой поток мыслей, которые буквально забурлили во мне, подавая все новые и новые идеи для спасения.
А то, что он со мной начал говорить, спустя почти месяц, это уже хороший знак. Значит, он видит во мне личность. Может быть, это все изменит? Может быть, он перестанет ко мне плохо относиться? Мечты – мечты…
Он грубо скидывает меня на пал и куда-то идет. Я сажусь на задницу, обнимаю колени дрожа от холода. Краем глаза наблюдаю, что он достает из ящиков.
Когда я вижу в его руках прищепки, мое сердце снова замирает. Опять! Опять эти чертовы прищепки! На сосках и половых губах я еще могу их терпеть, но когда он одевает эту дрянь на клитор, то меня пронзает такая боль, что порой кажется, что просто посыпятся искры из глаз.
Старик ковыляет ко мне и садится прямо передо мной, протягивая одну прищепку и таинственно улыбаясь. Я смотрю на него, непонимающе, и не решаюсь взять этот предмет, который в последнее время, означает для меня настоящий “предмет экзекуции”.