В руках насильников. Попробуй выжить! - стр. 26
Веревка соскальзывает и время от времени, просто слетает, старик психует и ругается, но снова делает попытки замотать мои груди. Какое-то жалкое подобие вытянутых сосисочных огрызков с сосками на концах, ему удается слепить.
Он так сильно перетянул мне кожу, что я вижу, как моя грудь начинает наливаться кровью, а уже через несколько минут, становиться все больше и больше синей.
– Какая красота! – слышу его восхищенный голос, – У тебя соски торчат так вызывающе! Можно я их потрогаю?
Я злобно и с испугом смотрю на него. Что с ним не так? Он спрашивает, можно ли ему потрогать мои соски, словно это не он издевался надо мной, бог знает сколько времени?
Не дождавшись моего ответа, он начинает тянуться и осторожно поглаживать мой левый сосок… Я замираю и закрываю глаза, ожидая от него каких-нибудь внезапных действий. Но он не пытается причинить мне боль, он просто касается соска и гладит его, словно мальчишка, который впервые увидел женскую грудь.
– Вот это ощущения! Какие нежные и беззащитные! – снова восторженно восклицает старик, а я с ужасом смотрю на его творчество и мне становиться по-настоящему, страшно.
Нет, я не чувствую боли ни в пережатой груди, ни в сосках, у меня словно все атрофировалось. Та боль, что сейчас внутри меня, не терпит конкуренции. Мне кажется, что даже удары по промежности, по сравнению с тем, что он сотворил сейчас со мной, совершенно незначительны и вполне терпимы. Правильно говорят, все познается в сравнении…
Тупая ноющая боль с периодическими прострелами, заставляющими меня задыхаться и зажмуриваться, продолжает терзать меня изнутри. Я даже не могу понять, что конкретно болит: кажется, что все внутренности плавятся на медленном огне, словно внутри продолжает находиться кипяток и ошпаривать мои кишки, хотя, там давно уже ничего нет.
Старик продолжает развлекаться с моей грудью, полностью игнорируя мои страдания. Но теперь он сменил тактику и действует очень аккуратно и плавно.
Он немного теребит указательным пальцем кончики моих сосков, чуть дольше, чем того требует юношеское любопытство. Затем садиться с серьезным лицом и задумчиво разглядывает мою грудь. Не понимаю, как такой шизофреник, мог стать капитаном судна? Пусть даже и такого раздолбанного…
Мой взгляд падает на его потрепанные и выцветшие от старости штаны. Ширинка заметно оттопырена. Надеюсь, член у него небольшой, представляю, сколько это животное времени воздерживалось с его-то тараканами по поводу “чистоты”. И все это при том, что он сам настолько грязен и нечистоплотен!
Была бы моя воля, я бы сейчас высказала этому подонку, что я думаю о нем и о его заморочках. Но сейчас мне лучше молчать…