В предверии судьбы. Сопротивление интеллигенции - стр. 25

– Как не на что? Пусть не ходит к балеринам.

– Ну, что вы, Сергей Павлович, он же подрабатывает в театре осветителем.

И экзамен был благополучно сдан.

Я уже забыл половину рассказов киевских профессоров, букинистов и даже филателистов (а у деда, среди прочих, была гигантская коллекция марок и билет Всероссийского союза филателистов номер один). Но один из них – старейшего тогда киевского филателиста Александрова – помню.

Сергей Павлович приехал в Монако, пошел в казино и все, что у него с собой было, проиграл. Оставались последние десять франков, с ними он пошел на почту и купил две пятифранковые марки. Тут надо сказать (не для филателистов), что пятифранковая, самая дорогая в первой серии марок Монако, к тому времени стала одной из самых известных и дорогих марок в Европе. Сейчас она стоит тысяч сто долларов, но и тогда была очень дорогой.

Думаю, рассказ этот выдуман, хотя такая марка у деда действительно была. Я никогда не слышал, чтобы он до революции или после нее был в Монако, а у бабушки этих баек не проверял. Но ведь рассказывалось это в мрачном советском Киеве среди арестов, голода, борьбы с лордом Керзоном и шахтинскими вредителями. Для сотен окружавших его людей это была весть из какого-то неведомого мира, где совсем другие люди, совсем другая жизнь. Казино, Монако… Он жил как человек из свободного мира в несвободной кровавой стране, что и я инстинктивно попробовал было делать, но для меня это в 1975 году плохо кончилось.

Поскольку я вырос с мамой и бабушкой, то из всех многочисленных родственных семейных связей отношения сохранялись только с Перевозниковыми. Как я уже писал, в Москве в Измайлово в деревянном двухэтажном бараке жили мои дважды двоюродные бабушка и дед – Константин Константинович Перевозников, брат моей бабушки, и Ариадна Павловна – сестра деда. Поскольку они были мужем и женой, получалось, что они для меня родня вдвойне. Константин Константинович был очень талантливым скрипачом, я до сих пор жалею, что тетка после его смерти кому-то подарила его скрипку, узнав, что она не работы Амати. Скрипка была действительно очень маленькой, конца XVII века, в драгоценном мозаичном футляре, но, как сказал знаменитый скрипичный мастер Глушков, это была ранняя тирольская, а не итальянская скрипка. Тем не менее дарить ее в качестве учебного инструмента для девочки, на мой взгляд, все же не стоило.

У Константина Константиновича было много изобретений и около десятка патентов, главным из которых было создание турбобура, совершенно необходимого в 1950-е годы для бурения нефтяных и всяких других скважин. Константин Константинович получил патент, были проведены промышленные испытания, после чего стало ясно, что он – бесспорный кандидат на Сталинскую премию. Его начальник тут же предложил ему соавторство, Константин Константинович отказался. Тогда испытания были прекращены, в проект внесены незначительные изменения, с которыми он и был заново запатентован, чтобы начальник Константина Константиновича получил премию первой степени и массу всяких преимуществ. А Перевозниковы продолжали жить в каморке в деревянном двухэтажном бараке, которыми в 1930-е годы было застроено Измайлово. Им предлагали еще и соседнюю комнату, но Ариадна Павловна, привыкшая к советской жизни, сказала: зачем нам вторая? Советский демагогический аскетизм для народа (вплоть до нищеты) успешно эксплуатировавший идеалы «Черного передела», был близок всем Перевозниковым.