В преддверии нулевой мировой войны - стр. 20

Зрачки в круглых глазах Петра расширились, он придвинулся поближе, заинтересованно спросил:

– В каком чине?

– Капитан, финансистом служил!

– Что за чин такой? Финансист? Инфантерия, артиллерия ведаю, сего чина – нет!

– Заведовал деньгами, – стараясь как можно доходчивей пояснить царю, произнес Романов.

– А, дьяк, – разочарованно протянул Петр, замолчал, пыхнул трубкой. Новые клубы дыма полетели по палате. «Для воинских дел пленник бесполезен…»

– Хорошо, потешь царя, покажи, как стрелять из пистоля твоего.

– Не могу государь, патроны кончились.

Несколько мгновений Петр пристально вглядывался в глаза узника, пытаясь понять, что за диковинка такая патроны. Затем вспомнил, отливающие металлом и искусно сделанные колпачки, кои вставляли в мушкеты из будущего розмыслы с Пушечного двора. В глазах мелькнуло понимание.

– Ну так сделай их!

Некоторое время Романов молчал, борясь с охватившей его растерянностью.

– Ваше величество, – он сделал паузу, стараясь получше подобрать слова, но так и не сумел, – не могу, для их изготовления много чего необходимо: станки, порох бездымный, состав для капсюля… – мгновенный страх липкой испариной обнял тело узника.

Петр недовольно дернул уголком рта, но продолжил опрашивать пришельца. Его интересовало: нужный человечек попался, или так, дрянь никчемная.

– Sprechen Sie Deutsch?

– Нет, – покачал головой Романов.

– По-немецки не говоришь. По-латински или греческий разумеешь ли? – Петр, хмуря брови, смотрел на узника.

Тот лишь угрюмо мотнул головой, в глазах застыл страх.

– Ведаешь ли, сколько пудов пороху нужно на батарею 4-фунтовых пушек на 50 залпов?

– Не знаю, но я могу рассказать про город, о его армии…

– Это ты и так все расскажешь!

Ни к чему не годен! Петр стремительно вскочил, размахивая руками, забегал от озаренных лампадкой ликов святителей на иконах до двери. Присел на место. В расширенных глазах застыл необузданный гнев. Резко дернул шеей и плечом. Романов испуганно следил за изменениями выражения лица русского самодержца.

– Дурак! Зачем ты мне такой нужен! Голову с плеч за хулу на царя! – голова как будто в конвульсии нервно дернулась, – стрелец!

Побелевший как полотно узник упал на пол, возопил истошно:

– По скудоумию и незнанию все! Я к Вашему царскому величеству отношусь со всем почтением! Помилуй! Отслужу!

Дверь открылась, зашедший стрелец глянул на распростершегося на полу узника, положил руку на рукоять сабли. С ожиданием посмотрел на царя.

– Мин Херц! – Меншиков, до этого молча наблюдавший за действием, торопливо склонился к уху государя, зашептал. Пару раз конвульсивно дернулись усики, но, видно, царь постепенно успокаивается.