В понедельник дела не делаются - стр. 39
Сейчас Саша Кораблёв заканчивал следствие. Ранее несудимый Бурмистров за три месяца нахождения под стражей успел поднабраться от бывалых сокамерников ума-разума и не признавал себя виновным в предъявленном обвинении. Только в причинении легкого вреда здоровью, за что по новому УК не предусматривалось даже лишения свободы.
Бурмистров пустился было в длинные косноязычные рассуждения о своем видении данной проблемы, но Кораблёв не позволил. Повысил голос.
– Михаил Иваныч, давайте не будем! Всё это уже я слышал десять раз! Хотели бы попугать просто, ткнули бы Грачёва в ляжку. Или в плечо! Но не в жизненно же важный орган. Не признаёте, так не признаёте. Все ваши показания я записал, давайте подписывайте. А то не будет вам сейчас никакого свидания. И так иду на нарушения…
Петров со скорбным видом усаживался на свободный стул.
Бережно держался рукой за бок.
– Ну чего, Владимир Алексеевич, ты нам расскажешь за Олькино убийство? – закуривая, спросил у него Маштаков.
Петров смотрел в сторону, в крашеную стену:
– Не знаю.
– Ну-ну, – Миха выпустил ему в лицо струю дыма. – А кто же знает? Я? Или вот Валерий Гербертович знает?
Он кивнул на Петрушина.
Вова достал пачку «Примы» и попросил разрешения закурить. Ему, конечно же, разрешили. Без курева – какой контакт?
Маштаков даже любезно огня поднёс.
Петров был в отказе… пока. Миха чувствовал, что хватит его ненадолго.
Кораблёв с интересом наблюдал за их компанией. Его злодей Бурмистров, склонив голову, со скоростью заклятого двоечника подписывал протокол.
– Михал Николаич, ты ему про пять тузов расскажи, – улыбался Кораблёв.
– Расскажем. И про пять. И про деся-ать, – врастяжку отвечал Маштаков.
Это было кораблёвское изобретение. В последнее время при допросах подозреваемых Саша, убеждая их в бесперспективности позиции полного отрицания, задвигал, что со следствием играть бесполезно. Что при любом раскладе у него на руках будет пять тузов. В общем контексте довод получался наглядным и, что немаловажно, красивым.
За почти шесть лет работы способный Кораблёв научился многому. Миха надеялся, что он не забыл, кто натаскивал его в прокуратуре.
Вскоре Санька со злодеем Бурмистровым освободили кабинет. Обстановка стала более подходящей для дружеского общения. Практически интимной.
В течение следующих пятнадцати минут Маштаков живописал Петрову ужасы его положения, если он будет оставаться в отказе и наоборот – многие преимущества при условии, что поведёт себя Вова умно и расскажет всё чистосердечно. Зачитал ему по кодексу шестьдесят первую статью про смягчающие обстоятельства. Дал в руки УК, чтобы прочитал сам, чтобы не думал, что Миха отсебятину порет.