В поисках шестого океана. Часть первая. Безмятежность - стр. 37
Пока папа не болел, он с помощью секстанта определял наше положение и отмечал на карте. Пытался починить рацию. Одной рукой у него плохо получалось, но какой-то передатчик он собрал. Папа показал мне, как переключаются частоты и как работать на ключе. Только вот азбуку Морзе я не знаю. Только и могу, что стучать: три коротких, три длинных, три коротких. Так и стучу. Меняю частоты и снова стучу. И буду стучать, пока не кончатся аккумуляторы. Или пока не умру.
Почему-то я перестала бояться смерти. Умереть страшно только первый раз. Ну, может быть, и второй тоже, пока не привыкнешь. Но когда Смерть подкатывает с каждой волной и когда каждая вспышка молнии над головой может стать последним светом… уже не страшно. Только очень утомительно. Так и хочется закричать Богу:
– Ну, бери уже меня!
А потом появляется какая-то холодная расчетливость. Вот, я умру, и что же будет там? Священник говорил, что там будут райские сады. И полное умиротворение. Но это, верно, для праведников. Или для совсем маленьких деток. А я не маленькая и грехи у меня есть. Меня в ад отправят? Ну вроде не такие страшные грехи. Немного тщеславия, немного уныния и капелька зависти… Ах, да, чревоугодие! Молоко я могу пить в любых количествах, и мне всё время мало. И мороженое тоже. Это и есть чревоугодие.
Но для ада вроде грехов маловато. Значит, меня отправят в чистилище. Я плохо представляла, что это такое. Это между адом и раем. Наверное, это и есть земная жизнь.
Ещё мама говорила, что потерять душу страшнее, чем потерять жизнь. Я пока не знаю, как это: потерять душу. А вот мама знает. И папа тоже знает. Но они не успели мне рассказать. Пока не успели…
Я очнулась от резких звуков. Оказывается, я задремала на палубе. Поднявшись, я огляделась. Вокруг «Ники» плавала огромная касатка. Она казалась даже больше яхты, по крайней мере в теперешнем её состоянии. Касатка подплывала к самому борту, отворачивала голову и расходилась с «Никой» всего в нескольких сантиметрах. Я подумала, что один удар сильного хвоста или даже плавника – и шпангоуты не выдержат. Мы утонем быстро, как жуки в консервной банке. А касатка будет выедать из разрушенной «Ники» наши тела. И тогда я заверещала. Не знаю, как ещё можно назвать этот тонкий звук, издаваемый дельфинами. Наверное, у меня получилось. Касатка, идущая на новый маневр, вдруг замерла и остановилась. Потом она поднялась из воды: невероятно огромная и мокрая. Я стояла, затаив дыхание, и боялась даже думать. Касатка посмотрела на меня своими желтоватыми умными глазами и, отпрянув от «Ники», быстро поплыла прочь. Мне кажется, взгляд её проник прямо мне в душу. И что-то оставил там…