В поисках шестого океана. Часть первая. Безмятежность - стр. 26

– Так они – люди!? – спрашивала я.

– Ну, уж точно не твари бессловесные. Они – другие, – серьезно отвечал папа. – С дельфинами всегда можно найти общий язык.

Я тоже хотела понимать дельфинов и выучить их язык. Что их пронзительное верещание – это речь, я не сомневалась. Но даже подражать нашим соседям у меня получалось плохо. Однажды я весь день пищала и верещала, пока не сорвала голос. А дельфины (их собралось больше дюжины, целая стая!) лишь клокотали, высунувшись из воды, и это их клокотание было похоже на смех. Я так обиделась на них, что целый день дулась и не поднялась на палубу.

– Вот и хорошо, – сказала мама. – Поможешь мне на камбузе.

Снабжать нас едой доводилось папе. Он ловил рыбу на удочку, но чаще – сетью. Потом в плотных резиновых перчатках разбирал улов. Я держалась на расстоянии. Папа мне объяснил, что многие рыбы бывают опасными. Часть улова папа сразу отправлял обратно за борт, попутно объясняя мне про ядовитые иглы или другие способы подводной защиты. Если встречался какой-нибудь редкий или нелепый экземпляр, я зарисовывала его в свою тетрадь, попутно записывая выхваченные из папиных объяснений слова: «раздувается», «жесткий», «встречается в этих широтах». Мои рисунки поначалу умиляли и забавляли моих родителей. Потом папа стал относиться к ним серьезнее и даже купил мне акварельные мелки. Рисовала обычно в одном или двух цветах. Мне до смерти хотелось, чтобы выходило похоже. Как на фото. Я даже пробовала копировать репродукцию с мадонной, что висела на стене моей каюты. Но выходило плохо, я отчаивалась.

– Не рыдай, – говорил мне папа. – Ты каждый день рисуешь всё лучше и лучше. Сравни свои первые «каляки» и что у тебя получается сейчас. Прогресс есть.

– Папочка, – возражала я ему, – у меня не получается как у Рафаэля!

Рафаэль был моим любимым художником.

– Ты можешь рисовать, как Гоген или Матисс! – вдохновлял меня папа.

– Фу! – морщилась я.

Экспрессионистов я тоже знала, в Нью-Йорке мы ходили в музей. И хотя картины были яркими, они мне совсем не нравились.

– У меня не получается как у них! – отчаивалась я.

– Тогда у тебя только один путь, – серьезно говорил мне папа.

– Какой? – отчаянье сменилось робкой надеждой.

Папа обнял меня и заглянул в глаза:

– Тебе придется придумать что-то своё. Понимаешь? Совсем другое. Отличное от всего, что рисовали раньше. Много, очень много работать. И достигнуть в этом совершенства. Тогда ты сделаешься Мастером.

– А если у меня не получится? – засомневалась я.

– Обязательно получится! – с жаром перебил меня папа. – Даже не сомневайся! Должно быть дело, в котором ты станешь Мастером. Помнишь притчу о талантах?