Размер шрифта
-
+

В поисках настоящего - стр. 24

Усевшись на ступеньку вагона, я стал просто выжидать, уставившись на световой островок впереди. Казалось, между нами – абсолютный космический вакуум, некая зона небытия. Чтобы добраться до фонаря, сначала нужно погрузиться в нуль-пространство, в пропасть, растворившись в пустоте, а затем, возродившись, вынырнуть в свете искусственной луны. Интересно, где я? Не в смысле местности, а сезона? Обычно сложно угадать, где остановится поезд. Бывает, едешь по невыносимой летней жаре, что даже дышать трудно, как вдруг состав замедляет ход и уже совсем скоро останавливается в прохладном начале весны. Будто вся Земля делится на пятна размером от нескольких метров до сотен километров. В каждом – свой сезон и своя погода. Светит солнце, птицы поют, листва зеленая, а совсем рядом – холод, ветер с дождем – раз. Переступил невидимую границу – и ты уже в другом секторе. Чудно!

Я потянул носом – пахло серединой сентября. Временем, когда трава еще не совсем пожухла, и листья, налившись киноварью и пурпуром, несутся в стремнину листопада. Холод, от которого я тщетно пытался укрыться под тонкой тканью пиджака, был уже не летним, но еще и не зимним. Очередной глубокий вдох. Отчетливо пахнет осенью – аромат увядания, рожденный среди постоянных дождей и серого жемчуга туч.

Ладно! Хватит гадать – с рассветом все станет на места.

Озноб. Скрестив руки на груди в тщетной попытке преодолеть его, я приник к хладному боку цельнометаллического вагона. Ждать совсем немного.

Как удалось уснуть в такой стыни, загадка до сих пор.


Когда проснулся, было уже довольно светло. Светло, в сравнении с тем кромешным ночным мраком.

Шея и левое плечо страшно затекли. Вознамерившись оторвать их от тела, наверняка ничего бы не ощутил. Поэтому первым делом встал, чтобы размяться – покрутить головой, помахать руками, несколько раз присесть, при этом не забывая осматриваться по сторонам.

Света хватало, чтобы разглядеть все необходимое. Хотя и настало утро, все же кое-где последние пылинки тьмы выветрились не до конца, мизерными облачками плавая в воздухе, из последних сил цепляясь за деревья, прячась среди спутанных ветвей высохших кустарников и под моими ботинками. Окружающее пока еще казалось блеклым, выцветшим, прорисованным карандашным грифелем. Царящей здесь осени это было очень к лицу.

Я стоял на длинной асфальтированной платформе, на том самом месте, где еще ночью купался в свете фонаря. Правда, сейчас маленькое солнце угасло, погибло до следующей темноты.

Чуть поодаль на тяжелых чугунных ногах примостилась большая деревянная лавка. Ей-Богу, до нее было каких-то десять шагов, а ночью я даже представить не мог, что может быть в этом «хоть глаз выколи» мраке. Сразу за скамьей рябым забором росли деревья, «укрывающие» от моего взора огромное золотисто-желтое поле высокой травы. Оно простиралось далеко за горизонт.

Страница 24