В поисках Гипербореи - стр. 13
Я проскользнул в свою каюту. Сердце учащенно билось. Из каюты Андрея Вениаминовича раздались крики. Точно разобрать сказанное мне не удавалось, но судя по интонации, Алена Константиновна не выбирала выражения. Я схватил камеру и поспешил удалиться.
Из соседней каюты вся в чувствах вылетела бледная и растрепанная Алена Константиновна.
– Еще в дом приведи свою шлюху! – закричала она, хлопнула дверью, и мелкими шагами убежала по коридору.
– Истеричка! Мы даже не расписаны! – раздался возглас Андрея Вениаминовича из каюты.
Не знаю, что именно заставило меня зайти к нему. Я был уверен в пагубности этой идеи, когда переступал порог, но не мог остановиться. Это был странный сплав злорадного торжества и любопытства.
Он сидел на кровати, уставившись в стену. Пунцовое лицо, порванная рубаха, взъерошенные редкие волосы.
– Андрей Вениаминович, извините, что беспокою, – начал я, бесцеремонно разглядывая перевернутую вверх дном каюту и ее хозяина, – делать все равно нечего, может, мне начать работу над фильмом?
Он медленно перевел отупленный взгляд на меня и замер, совершенно потерянный. Затем тряхнул головой, вскочил, и направился к двери.
– Не сейчас! – хлопнул он меня по плечу и вихрем унесся по коридору.
«Так тебе и надо!» – ехидно ухмыльнулся я.
Не успел выйти в коридор, как налетел на Юлю
– А Вениаминович где? – растеряно пробормотала она.
– Убежал. У него тут была свара.
– Опять старая мегера скандалила, – улыбнулась она.
Я даже расстроился. С такой легкостью она произнесла эти слова.
– Идем, отдам тебе флешку, – махнула она рукой. – Мы, кстати, причалили. Пойдем на берег, хоть развеемся.
Мы вышли на палубу и увидели небольшой пестрый норвежский городок. Маленькие, словно игрушечные, домики у подножия массивных лысых холмов. Разномастные, красные, желтые, серые, бежевые, будто грибы, они усеяли припорошенный снегом берег.
– Не больше часа, – прикрикнул нам капитан.
Городок был совсем крошечный, и мы решили просто прогуляться по бетонному пирсу и небольшой набережной.
Я по привычке достал камеру и начал снимать все вокруг. В один из кадров попала Юля. Она улыбалась. Заметив камеру – принялась позировать. Сперва на фоне городка, затем темного норвежского моря, а затем фон совсем исчез, и я наконец-то смог разглядеть ее.
Милое курносое овальное личико, усыпанное веснушками, и серо-зеленые глаза. Желтые зимние ботинки, облегающие темно-синие джинсы на тонких ногах, темно-зеленая куртка. Из-под вязаной зеленой шапки вырвались ярко-рыжие кудри.
Она показалась мне симпатичной еще дома, но только сейчас я смог рассмотреть ее красоту. Будто линза камеры устраняла весь назойливый шум окружающего мира, помогая сфокусироваться на важном. Все, кроме изображения, переставало существовать.