В погоне за Зверем - стр. 33
Долгую и монотонную речь Лясина прервал вошедший Гончар. Парень нервно перебирал в руках свою фуражку.
Первым не выдержал Шумский.
– Ну что там, Коля?
– Тосю нашли, – пробубнил он, пряча глаза.
– Тосю нашли?! – подорвавшись с места, закричал Лясин и бросился к Гончару. – Где она?! Где?! – вопил он, напирая на парня.
Молодой милиционер отступил к двери, упёршись спиной. Его глаза заблестели, а рот сковало молчанием. Он не смел сказать правду несчастному отцу. Слишком страшно стать первым человеком, затушившим малюсенькую искру надежды. Поэтому Гончар вжался в дверь и сильно-сильно зажмурил глаза, от чего еле заметная слеза скатилась по его щеке.
Похоже, только мы с Шумским поняли, что именно имел ввиду сержант, когда вошёл в кабинет. Да, Тосю нашли… , но это уже не Тося. Не та веселая девочка-сорванец, бегающая с мячиком по двору. И она уже никогда не будет так искренне по-детски улыбаться. Эта девочка никогда не повзрослеет. Она навсегда останется ребёнком в памяти тех, кто её любил.
Я уже говорила, что во мне нет жалости к слабым, но в тот момент в груди что-то сжалось и больно кольнуло. Сердце? Нет. Я ещё слишком молода, чтобы оно у меня барахлило. Скорее всего, это сострадание к ближнему. То самое сострадание, которое я вытравила из себя ещё будучи юной девушкой. Я тоже потеряла родных мне людей. Всю мою семью убили в далёком двадцать первом. Отца, мать, беременную сестру, её мужа и младшего брата. Он, кстати, тоже был не старше Тоси. Их больше нет в моей жизни, но они остались в моих воспоминаниях и ночных кошмарах. А ещё осталось чувство вины. Если бы мама так долго меня не искала в тот день, они бы спаслись или … ? Или такой исход был неизбежен? Всегда гоню эти мысли прочь, но они возвращаются и с каждым разом чувство вины становится ещё более невыносимым.
Вот поэтому, глядя на Лясина, я жалела его, ведь отлично понимала, с какой болью ему предстоит жить все оставшиеся годы. И какие кошмары будут мучить его по ночам. Он навсегда застрянет в одном-единственном дне, проживая его снова и снова… пока его сердце не устанет биться в груди.
Мне не пришлось ничего говорить Шумскому. Он сам всё понял: друга надо подготовить, прежде чем везти на опознание.
Женя подошёл к Михаилу и, положив ему на плечи руки, медленно развернул к себе.
– Миш, давай мы съездим, посмотрим что и как, а ты пока здесь подождёшь. Хорошо?
Тот, уставившись на Шумского, замотал головой.
– Настя сегодня умерла. Мне надо Тосю обнять. Понимаешь? Обнять. Одни мы с ней остались, – прошептал Миша.