В погоне за красотой - стр. 1

Парижский музей Орсэ расположен в здании бывшего железнодорожного вокзала. И прошлое властно накладывает свой отпечаток на настоящее. Бродя по музею от Мане к Моне и обратно, можно, забавы ради, представлять себе посреди картин прибытие поездов. Но в наше время путешествия стали иными. Возможно, в тот день кое-кто из посетителей приметил застывшего перед музеем Антуана Дюри. У него такой остолбенелый вид, словно он с луны свалился. Да, остолбенелый – именно так можно назвать его состояние в данный момент.

Антуан явился на собеседование с директором по персоналу задолго до назначенного времени. Уже несколько дней все его помыслы были сосредоточены на этой встрече. Он хотел работать именно здесь, в Орсэ. Наконец он размеренным шагом направился к служебному входу. В телефонном разговоре Матильда Маттель особо подчеркнула, что не следует входить через дверь для посетителей музея. Его остановил охранник:

– У вас есть бедж?

– Нет, мне назначено…

– Кем?

– …

– Кто вам назначил?

– Извините… у меня встреча с мадам Маттель.

– Ладно, подойдите к стойке секретаря.

Спустя несколько минут ему пришлось еще раз объяснить причину своего появления. Молодая женщина за стойкой сверилась с большим черным блокнотом.

– Вы господин Дюри?

– Да.

– Будьте добры, ваше удостоверение личности.

– …

Ну что за нелепость: кто бы захотел выдавать себя за него?! Он послушно предъявил ей документ, сопроводив этот жест понимающей улыбкой, чтобы скрыть замешательство. Итак, процедура собеседования уже как будто началась – сперва в диалоге с охранником, затем с этой дамой. И нужно было с первого же слова выказать себя энергичным, деловым человеком, а не мямлить: здесь явно не потерпят какого-нибудь размазню. Убедившись, что он и есть Антуан Дюри, молодая женщина указала ему на длинный коридор.

– Пройдете по нему до самого конца и там увидите лифт. Это очень просто, вы не заблудитесь, – сказала она.

«Ну, теперь-то я уж точно заблужусь», – подумал Антуан.

И верно: дойдя до середины коридора, он уже не мог вспомнить, что делать дальше. Взглянув в застекленный проем, он увидел картину Гюстава Курбе. Красота – лучшее лекарство от неуверенности. Он уже много недель боролся с самим собой, чтобы не пойти ко дну. И теперь почувствовал, как обессилел: только два этих коротеньких допроса потребовали от него неимоверного напряжения. А ведь ему пришлось всего-то сказать несколько слов, ответить на вопросы, не содержавшие никаких подвохов. Он словно вернулся к первобытному восприятию мира, временами поддаваясь совершенно необъяснимым страхам. И с каждым днем все сильнее ощущал последствия пережитого. Сможет ли он выдержать собеседование с мадам Маттель?

Стоя в лифте, который поднимал его на третий этаж, он мельком взглянул на себя в зеркало и нашел, что сильно осунулся. Ничего удивительного: он теперь меньше ел, а иногда и вовсе забывал пообедать или поужинать. И желудок, оставшийся пустым, даже не протестовал. Можно было пропустить время трапезы, не услышав его урчания, словно организм находился под воздействием анестезии. Один лишь рассудок теперь бодрствовал, нашептывая ему: «Антуан, ты должен есть!» Человеческие существа делятся в пору несчастья на два лагеря – на тех, кто борется с ним телом, и тех, кто борется с ним разумом. Либо телом, либо разумом, и очень редко – одновременно.

Выйдя из лифта, он увидел женщину. Обычно Матильда Маттель ждала кандидатов у себя в кабинете, но для Антуана Дюри она решила сделать исключение. Ей не терпелось поскорее узнать причины его необычной просьбы.

– Это вы Антуан Дюри? – спросила она для вящей уверенности.

– Да. Показать вам мое удостоверение?

– Нет-нет, зачем же!

– Внизу у меня его спросили.

– Просто у нас сейчас повышены меры безопасности, ничего не поделаешь.

– Странно… Кто может замышлять покушение на директора по персоналу музея Орсэ?