В паутине лжи - стр. 45

– То есть ты пытаешься доказать, что инстинкт убийцы можно в человеке воспитать?

– Не просто воспитать, сделать доминирующим. Это даст ключ к анализу многих преступлений.

– По-моему, я где-то это уже слышал. Но всё равно звучит ужасно, – поморщился Борис. – Я уверен, это из-за обилия бездушных научных терминов. Давай выпьем за то, чтобы ученые, наконец, изобрели таблетку от жестокости.

Он поднял свой стакан и разом опрокинул в рот. Его примеру последовал и Андрей, однако поперхнулся и не смог допить до конца.

– Я ведь совсем не пью, – еле ворочая языком, сказал он.

Навалился на стойку и закрыл глаза. В голове громко щебетали сумасшедшие синицы. Тело его поднималось куда-то вверх, в невесомость. Но стоило Андрею открыть глаза, как он едва не свалился со стула, не в силах удержать снова потяжелевшее тело.

– Так, студент, закругляемся, – усмехнулся Борис, доставая лопатник. – А то папка твой мне башку открутит.

Андрей плохо помнил, как добрался вчера до дома. К тому моменту, когда он проснулся, отца уже не было. Мать то и дело заходила в его комнату, но, кроме пожелания доброго утра, не произнесла ни слова. Открывая портьеры или забирая со стола пустые чашки, она мельком бросала на него строгие, осуждающие взгляды, не позволяя ни на минуту забыть о вчерашнем проступке. Похоже, вечером ему предстоит разговор с отцом.

Оккупировав ванную, он долго стоял под душем, стараясь унять дрожь в мышцах, а потом принял три таблетки аспирина и, не позавтракав, пошел на работу.

Двери слишком громко хлопали, коллеги чересчур назойливо проявляли дружелюбие. Андрей старался побыстрее добраться до кабинета. Надеялся, что шеф тоже с утра не форме и у него есть полчаса-час, чтобы прийти в себя. Сегодня он в первый раз в жизни опоздал. Так что, кроме головной боли, пушечным ядром перекатывающейся в мозгу при каждом движении, он страдал еще и от мук совести.

– Здорово́, Штирлиц.