В паутине лжи - стр. 21
– Я, как ты понимаешь, сам до этого догадался, – ответил Борис, даже не глядя на кубик, который Андрей продолжал держать в руке. В голосе его читалось пренебрежение, которым он пытался скрыть задетое самолюбие. – И ты не забывай, у нас нет трупа. Нет! Понимаешь? Всё, чем мы с тобой располагаем, – три игральные кости. Сделанные, опять же, как мы с тобой предполагаем, из костей жертв. Так что короче, теоретик. У нас с тобой есть три имени предположительно жертв нашего маньяка, правильно? Правильно! Я проверил всё, что могло связывать Аню с Таней Матвиенко. Ничего. Учились в разных школах, жили в разных районах города. Тупик, понимаешь? По другим следам его искать надо.
– А внешние связи. Врачи, кружки?
– Да проверил я, – махнул рукой Борис и принялся мять пачку сигарет в ладони. – Что ты по Свете выяснил?
– Валера рассказал мне, что незадолго до ее исчезновения они поссорились. Ни в какие кружки Света не ходила. Я, знаете, что подумал, а если это школьный психолог? Ну смотрите, все из неблагополучных семей, – начал Андрей, но запнулся и поднял глаза на Бисаева. – Я имел в виду…
– Не мороси, Юдин, – брезгливо бросил Борис. – Если каждый раз ты будешь волноваться, как девочка… Аня – такая же предполагаемая жертва, как Света и Таня.
– У каждой из девочек были проблемы в семье, – продолжил Юдин. – По словам Хрыча, ну, Валерия Седова, Свету обязали ходить к школьному психологу после того, как она подралась с одноклассницей. Я проверил его. Блохин Илья Витальевич. Ничего существенного Седов про него не сказал. Может быть, Аня тоже ходила к психологу?
– Блохин, говоришь? Ни в деле Тани, ни в деле Ани никакого Блохина не было. Я пробью его по своим каналам.
Борис поднялся и, прихватив с тарелки пирожок, направился к выходу.
– Шкаф запри, – он бросил Юдину ключ и вышел за дверь.
Всю дорогу до дома Борис никак не мог избавиться от мыслей об Ане. Они, как заезженная пластинка, снова и снова всплывали в сознании. Он даже не знал, ходила Аня к психологу или нет. Как, впрочем, и много другого о ней. Дворники ритмично двигались по стеклу, на время возвращая четкость размытому серому пейзажу за окном. И снова фары едущих впереди машин расплывались перед глазами красно-желтыми пятнами.
– Слушай, давай мир, а? Я блинов напекла. Ты чай будешь или кофе?
– Чай, – Борис поднялся с дивана и направился вслед за дочерью на кухню.
В центре стола стояла большая тарелка с оладьями. Овальные, круглые, с подгоревшими краями, источая ореховый аромат пригоревшего сливочного масла, лежали они аккуратной горкой.