В огонь - стр. 37
Вспомнился вдруг дембельский поезд, вёзший его в блаженные времена через Киев, который видел один-единственный раз в жизни из окна, и в глазах снова замельтешили харьковские менялы с мордами набекрень, шнырявшие по вагонам, норовившие всучить рваные списанные гривны за доллары.
«Наша смена… Доходное занятие для дипломированных гуманитариев. Всё-таки солиднее, чем бегать взад-вперёд возле прибывающих пассажирских составов, предлагать пиво и минералку, или тарахтеть на мотоцикле у железнодорожного полотна, подбирать с испепелённой насыпи куски антрацита, выпавшие из переполненных фур… Вот говорят, что украинцы – другие. И чоловiки, и жiнки. У нас мужик, а у них – человек. У них повидло, а у нас варенье. Может, и другие, только нынешние не чета прежним, с которыми когда-то делил солдатский хлеб: переняли у московитов привычку болтать о насущном, лишь бы самим ничего не делать. И теперь у нас, в нищей России, все пути уложены на гравий, а здесь раз в квартал драные поезда летят под откос со взбученных рельс…»
На площади перед вокзалом застал восход солнца: яркие блёстки, кокетливо перемигиваясь, сползали по окнам многоэтажек. Ослеплённый, поспешил на теневую сторону. Задержался ненароком возле придорожного рынка, осторожно осмотрелся, разглядывая бахчевой развал.
Курортный сезон заканчивался. Пришедшие спозаранку торговки, бойкие на язык, расхваливали товар: яйки, цыбулю, груши, перчики, улащивая последних отдыхающих запастись в дорогу. Спёкшиеся в зале ожидания транзитники торопились избавиться от гривен.
«В Запорожье раскошелиться сподручнее, чем в Харькове. Поглибление свiтовой рецесii докатилось и сюда, вот и стебаются речистые пенсионерки, – мрачно констатировал он, вышагивая в обход типовой панельной пятиэтажки, где искони укрывался от налоговой инспекции народный пункт обмена валюты. – Реве и стогне Днiпр шiрокий, и где-то совсем недалеко. Там, с благословления американского посла Тейлора, с прошлого года громоздят мост с десятками пандусов и прочими приколами. На наше счастье все отпущенные транши местные чиновники обглодали до костей и хотят ещё. Вот и заглохла стройка, нам на потеху, а то натовские танки прикатили бы на маневры в Донбасс».
Пришлось занять очередь и дожидаться, пока откроется стрёмная “валютка”. Отстояв полчаса, поменял казённые рубли на гривны с портретами Грушевского[17] по курсу, становившемуся невыгодным по мере приближения к морю. А затем побрёл в соседний подъезд, где располагалась почта, и купил таксофонную карточку. Теперь надо было сделать самое трудное: вернуться в прошлое. И он, усилием воли переставляя задеревеневшие ноги, поплёлся к телефону-автомату.