В огне революции: Мария Спиридоновна, Лариса Рейснер - стр. 43
Но в действительности оказалось, что это был всего лишь второй акт трагедии.
Прежде всего, повзрослевшая, выработавшая и выстрадавшая свои убеждения революционерка должна была разобраться в ситуации. Биографические исследования общими словами упоминают, что она активно работала в Петроградской организации, выступала с агитационными речами о прекращении мировой войны, передаче земли крестьянам, а власти – Советам в воинских частях и среди рабочих. Современников поражал контраст между ее внешностью и характером выступлений. „Она худенькая и маленькая, как Вера Фигнер. Простенькое лицо ее прелестно, как хорошая подробность настоящей России. Только она рано подсыхает, и ее интернационализм, и пенсне на носу, и желтеющее лицо – все это как первая черная голая ветка деревьев, когда осенью с них опадает листва“, – отмечал современник.
В Петрограде Маруся встретилась со своим несостоявшимся суженым Владимиром Вольским, который в свое время отнесся к ней с особым сочувствием и одновременно брезгливостью. Они, хотя и принадлежали к одной партии, оказались настолько разными людьми, что даже не нашли общих тем для разговора.
И Чернов, и Спиридонова активно искали в этом поминутно меняющемся политическом мире союзников.
Постепенно к Марусе возвращалась известность. Эта „бледная женщина в очках, с гладко причесанными волосами, похожая на учительницу из Новой Англии“, по свидетельству американского журналиста Джона Рида, автора знаменитой книги „Десять дней, которые потрясли мир“, была в 1917 году „самой популярной и влиятельной женщиной в России“. Ему вторил другой поэт, предположительно Б. Пастернак:
Революционное прошлое, чудовищные издевательства бесчеловечной царской полиции, долгие годы тюрьмы и каторги, обеспечили ей в народе престиж, почти равный тому, каким обладал Ленин. Ее политический взлет был обусловлен как репутацией „страдалицы“ и „народной заступницы“, так и тем, что благодаря популистским выступлениям, она смогла получить известность эмоционального оратора, публициста и политического деятеля, отстаивающего крестьянские интересы. Когда она выступала, в голосе звучали истерические нотки, но в те годы такой накал страстей казался естественным.
Крайне аскетический и строгий облик революционерки усиливал убедительность ее выступлений. На сохранившихся кадрах кинохроники у нее милое, очень женственное лицо, на ней скромное закрытое платье с защипами на лифе и круглым воротничком; вокруг головы закручена толстая коса. Революционные газеты называли ее „эсеровской богородицей“, а многие современники считали либо „блаженной“, либо „неистовой“.