В объятиях греха - стр. 40

С усилием оттолкнувшись от стены, я поплелась вперед, стараясь держаться в тени домов. Ноги гудели от усталости, а желудок сводило от голода. Нужно было срочно найти ночлег и еду. А утром я покину Лион так же незаметно, как и появилась в нем.

Увы, моим планам в ту ночь сбыться было не суждено. Истощенная физически и измученная душевно, я потеряла сознание прямо посреди переулка.

Сознание возвращалось медленно, выплывая из вязкого тумана забытья. Первым, что я почувствовала, был запах – теплый, сдобный аромат свежеиспеченного хлеба, щекочущий ноздри и вызывающий урчание в желудке. Затем кожей ощутила прикосновение мягкого и слегка шершавого льна простыней, а слух уловил приглушенные голоса и звяканье посуды где-то за стеной.

Я открыла глаза и растерянно заморгала, пытаясь сфокусировать зрение. Надо мной нависал дощатый потолок с темными потеками и паутиной по углам. Поверхность потолочных балок блестела, будто отполированная. Повернув голову, я увидела узкое окошко, сквозь маленькие зеленоватые ромбики которого пробивался золотистый солнечный свет. Он падал пятном на дощатый пол и простенький комод у стены, на котором стоял глиняный кувшин и таз для умывания.

Сама комната была крошечной, не больше кладовки, но чистой и по-своему уютной. Похоже, это была комнатка прислуги или подмастерья над пекарней или лавкой. Узкая кровать, на которой я лежала, занимала почти все пространство, оставляя лишь небольшой проход.

Я осторожно села, опершись на тонкую, плоскую подушку. Голова тут же закружилась, в висках застучало, а тело пронзила слабость. События прошлой ночи обрушились на меня вихрем обрывочных воспоминаний. Мост, драка, ледяная вода Соны, обжигающий взгляд моего подопечного, бешеный стук сердца, боль в ногах от долгого бега по булыжным мостовым, а потом – темнота.

Я натянула на себя одеяло и только теперь заметила, что моя одежда изменилась. Мокрое порванное платье исчезло, вместо него на мне была чистая длинная рубаха из простого полотна. Кто-то позаботился обо мне, смыл грязь, переодел в сухое.

От этой мысли на глаза навернулись слезы. Сколько же времени прошло с тех пор, как кто-то проявлял обо мне подлинную заботу? С тех пор, как я чувствовала себя в безопасности?

Внезапно дверь приоткрылась, и в проеме показалась полная белокурая женщина лет сорока, с добрым круглым лицом и ярко-голубыми глазами, сияющими участием. Она внесла поднос с дымящейся миской, от которой исходил одуряющий мясной аромат, и краюхой свежего хлеба.

– Ах, слава Пресвятой Деве, вы очнулись! – воскликнула женщина с искренним облегчением в голосе, подходя к кровати и ставя поднос на колченогий табурет. – Как вы себя чувствуете, бедняжка? Напугали же вы нас до полусмерти!