В ночь с четверга на пятницу - стр. 45

– Когда ты успел это все вымерить, геодезист?

– Я же Жека! – загордился собой Евгений, а я его зауважала.

– Сейчас без десяти восемь, – сказал Паша, посмотрев на часы. – Где-нибудь через час… очень даже можно.

– Нет, – возразила я, – лучше в начале десятого: у прислуги рабочий день в девять заканчивается, либо к себе в комнату уйдут, либо домой уедут, что для нас еще лучше.

– Окей, – одобрил Женька. – В девять часов десять минут собираемся здесь.

Ровно за пять минут до назначенного времени в моей комнате, предварительно постучав, появился Женя. Минуты через две – Паша.

Я похвалила парней за пунктуальность, которой сама с рождения была лишена и потому считала особенным положительным качеством, и мы скучковались у окна. За оным было отвратительно светло.

– Безобразие, – молвил Жека, глядя в окошко.

– Может быть, подождать, когда стемнеет? – предложила я, водя пальцем по гладкому стеклу.

– Раньше половины одиннадцатого не стемнеет. Но время у нас есть. Можем чуть-чуть подождать.

Ребята оторвались от созерцания окрестностей, упрямо не желавших потонуть наконец в полумраке, и устроились на моей кровати. Я посчитала за благо не пребывать в такой близости от них и потому уселась в кресло.

– А почему Юля не поехала? – спросил у меня Самойлов, старательно пряча за маской безразличия свой глубокий интерес к моей ближайшей подруге.

– Юля не смогла поехать, ей не до этого.

– А что такое? – маска безразличия свалилась на пол, обнажив беспокойство и заботу.

– Ничего страшного. Приболела малость, – про личную драму я, разумеется, умолчала.

Паша тяжело вздохнул: он тоже не любил болеть.

Мы посидели еще немного.

– Уже двадцать пять минут десятого, – изрек Логинов, поглядев на мой настольный электронный будильник. – Пошли, что ль, сколько можно сидеть?

– Ты уверен? – произнес Павел таким голосом, точно сам в необходимости куда-то идти уверен однозначно не был.

– Так, все, хорош! Пошли.

– Лучше посмотрим, что делается на улице, вдруг там уже потемнело?

Женя проворчал что-то себе под нос, но к окну послушно подошел. И я вслед за ним. По-моему, стало еще светлее. Эту мысль я и попыталась донести до соратников.

– Какая разница – светло, темно… – Женька отпрянул от окна и отвернулся.

– Я не хочу, чтобы нас увидели. Вызовет подозрения.

– Ладно, ждем еще десять минут и уходим.

Покорно выждав шестьсот секунд, которые в процессе молчания и душевного беспокойства, плавно перерастающего в жгучий страх, показались бесконечностью, мы двинулись в путь. У каждого камикадзе в руке было по фонарику, у Логинова к тому же – моток веревки и складной перочинный ножик для защиты (в его необходимость нам верилось так же слабо, как и в нужность веревки, однако иметь при себе хоть какое-нибудь оружие, когда идешь в неизвестность, – совсем не плохо), а Самойлов с той же целью прихватил с собой вилку.