В ночь на Ивана Купала - стр. 17
– Почему я? Для чего всё это нужно? Что теперь делать? И ещё: кто же я? – шептала она цветку.
Едва она задала последний вопрос, как пространство вокруг изменилось.
***
…Звуков не было. Мадина оказалась на берегу той же самой реки, у которой встретила таинственных девушек, назвавшихся её сёстрами, но чуть выше по течению, там, где она становилась широкой, где в самой середине темнел страшный омут. Был летний погожий день. На берегу толпилось много людей: похоже, сюда пришли все жители ближайшей деревни.
По тому, как они были одеты – по-простому, в лаптях – Мадина поняла, что оказалась в далёком прошлом. Люди от мала до велика были чем-то взбудоражены. Вскоре она нашла и причину этого. Покачиваясь на волнах, на плоту стояла грубо сколоченная клетка. И в клетке были люди. Мадина ужаснулась, когда разглядела, что это маленькие девочки, окружающие ещё молодую, но уже измождённую женщину. Одну из дочек, совсем кроху, та держала на руках.
Мадина с лёгким изумлением разглядывала их. Странность заключалась в том, что многие были близняшками. Мадина насчитала целых четыре пары двойняшек, а ещё были тройняшки. Лишь самая старшая девочка, на вид лет девяти, и самая младшая, которой было не больше двух, не имели своей пары. Вдруг девочка на руках матери обернулась и посмотрела прямо в глаза Мадины. И та всё поняла. У девочки были яркие голубые глаза и пшеничного цвета волосы, у Мадины – карие глаза и вьющиеся чёрные волосы. Но эта разница не помешала ей узнать в девочке саму себя.
Следом пришло понимание. Эта женщина, что держит кроху, – её мать. Девочки, что обступили женщину и волчатами глядят на толпу сквозь прутья решётки, – её сёстры. Мужчина, что гневался и кричал больше других, – её отец. Он одним из первых запрыгнул в лодку, следом проделали это и остальные. Три лодки, полные сильных мужчин, повели лодки и плот на середину реки. Выплыв, шестеро пытались удержать свои лодки на месте, остальные трое – и отец Мадины среди них – топорами стали рубить узлы, связывающие брёвна плота.
Мадина с ужасом наблюдала за чудовищной казнью, она кричала, рыдала, но никто не слышал её – здесь она была лишь бесплотным призраком. В отчаянии Мадина прижала руки к ушам, чтобы не оглохнуть от своего крика. Брёвна распались, и клетка канула в омут…
***
… Когда же она отняла руки от ушей, то услышала:
– Это случилось на Русальной неделе. Поэтому мы все, кроме матери, стали русалками…
Мадина открыла глаза, которые зажмурила, чтобы не видеть, как тонет. Перед ней сидела Лыбедь.
– Сестра! – воскликнула она и всхлипнула. Та обняла её, и Мадина разрыдалась. – За что он так с нами?