В небо на сломанных крыльях. Как мы на костылях и каталках спасали Вселенную - стр. 7
Она была в палате старшего отряда девчонок… Галлюцинации, которые у меня там начались, я потом до поры до времени объяснял тем, что переволновался и моя когда-то припечатанная строительной плитой «крыша» слегка поехала…
Её кровать – вторая от окна, в левом ряду. Но в ряду должно быть шесть кроватей… а получалось, если посчитать, – семь! И краем взора я заметил справа… одну пустую… получалось тоже семь, чего быть не могло никогда и никак! Я повернул голову вправо, пересчитал от двери – шесть! То есть когда дошёл взглядом до окна, пустая исчезла!.. Теперь и слева было шесть, но что-то важное, весомое и материальное ускользало от моих глаз… Девчонок тоже было шесть – всё путём, по числу коек! Или всё же семь? Что-то беспокоило меня слева, за границей взора…
Выходил полный бред: все койко-места в корпусе были заняты в начале заезда, а она как-то втиснулась со своей седьмой кроватью… которой не было. Да, полнейший бред!
Я почувствовал, что меня будто укачивает и уже начинается тошнота. Голова пошла кругом – я испугался, что упаду. И закрыл глаза. Тотчас всё прошло! Открыл глаза – и увидел её прямо перед собой! Она смотрела на меня! В меня! Глаза её переливались, как ясное тёплое море в полосе прибоя – синими и зелёными оттенками. Да, утренний прибой словно запечатлелся в её глазах. У меня дыхание сперло. Казалось мне, в её глазах таился вопрос, на который она знала ответ куда лучше меня: «Ты догадался, да? Ты же догадался обо всём!» О том же вещала её таинственная улыбка… И я пока не знал, о чём это «обо всём»… И я сбежал!
– Тут всё в норме, – прохрипел я. – Ставим пять. Пошли.
Пятерка была аккуратно внесена в толстую тетрадь в клетку – и я чуть не побежал из палаты, удивив дежурных. Снаружи моё вспотевшее лицо обдало холодком…
Два совершенно разных чувства бились во мне, когда мы вышли на балюстраду. Мучительное осознание того, что я не выяснил ничего и даже не узнал её имени, хотя это можно было как-то выведать (на пляже тоже никто не назвал её по имени – я тогда навострил ухо). И радостное осознание того, что никакого позора с моей стороны между нами случиться не могло.
Кажется, это был первый в заезде послеобеденный «час покоя», когда я даже не пытался заснуть впрок на ночь. Тупо смотрел в потолок, пока в палате кипела жизнь. Тупо смотрел и думал, что этажом ниже, прямо подо мной, есть какая-то тайна! Такая тайна, какой в моей жизни ещё не случалось!
… Никак не могу вспомнить, когда же произошла та наша судьбоносная встреча с Серёгой – в тот же день или на следующий… и что было в промежутке. В общем, тогда были два неучебных дня – в субботу то ли производилась какая-то срочная покраска в школе, то ли ещё по какой-то причине школа не работала… Так что, скорее всего, мы встретились вечером следующего, в воскресенье. На большой спортивной площадке за корпусом Второго, самого «серьёзного» отделения, в котором проводили хирургические операции.