Размер шрифта
-
+
В начале – муравей. Поэты Литвы в переводах Георгия Ефремова - стр. 11
Гроб – удобнейшая вещь!
Кротость вечная овечья
Нам не слишком помогла.
Вещь – подобие увечья:
В гроб её – и все дела!
Подснежник
подснежник – чернильная синяя точка,
последняя в этом прощальном письме,
а ласточка в форме резного листочка
раскрылась – весна изнутри и извне
во всё проникает, как властная плазма,
и ветка черёмухи никнет, смирясь,
щекочут и ластятся крылья соблазна:
втоптать эту точку в весеннюю грязь
и фразу продолжить – всё тает во мне,
меняется, точно смола на огне
Осколки сердец
Пусть лагуна милей, голубей и белей
оптимизма – тут кладбище кораблей,
их останки – подобны осколкам сердец:
так инфарктом разорван храбрец и гордец;
словно в крепком спирту или в глыбине льда
динозавров-суда сохранила вода
навсегда, – а отважные корабли
так свободно к невидимой гибели шли:
белый парус верлибра трепали ветра,
а земля отступала – ясна и тверда,
и аорты рвались, – но радист и матрос
отвергали диагноз под именем SOS;
вольным воля, а страх – как докучливый страж.
Это блажь, если жизнь превращается в пляж;
в море нежится некто, изыскан как торт, —
глубь укрыла обрывки снастей и аорт…
Пусть лагуна смелей парадокса, светлей
ренессанса, – тут кладбище кораблей.
Бактерии осени
Назначив Музе randez-vouz,
я лёг под клёнами в траву.
А той порой – там целый рой
бактерий осени сырой.
Я Музу жду – уже готов
букет бесхитростных цветов.
О, Муза, в час, когда придёшь —
меня уже прохватит дрожь.
Как сизый ворон, как изгой
я буду заражён тоской.
Везде – под кожей, под корой —
бациллы осени сырой…
Паулюс Ширвис
1920–1979
«Не смотри…»
Не смотри,
не свети
грустью влажной
в глаза.
Так случилось —
не суди,
грустно какие сказать.
Ты
меня обними,
и пьяней,
и полней,
и кувшин
наклони —
чашу нашу
налей.
Пусть не ты,
всё равно —
что гадать:
нечет-чёт?
Чашу часа
испей,
а не то
утечёт…
Утечёт?
Утекла
Та минута
Седа
Как и ты,
Как и я —
Навсегда,
Навсегда.
А у самой
Воды
Губ
Дрожащая нить:
Как и я,
Как и ты —
Чашу часа
Испить.
Осколки
Налетают ветра,
Задувают звезду…
До зари, до утра
Пляшет свадьба в саду.
Ты сидишь у стола.
Ночь бела и хмельна.
Но полна и цела
Чья-то чаша одна.
Только всем невдомёк, —
Кто, невидим никем,
Одинок, одинок,
И печален, и нем?..
Ночь хмельна и бела…
Он пришёл, нелюдим,
И любви, и тепла
Пожелать молодым.
– Уж таков мой удел…
Что текло – утекло…
Кто-то рюмку задел —
Захрустело стекло.
Реют вишни в цвету.
Налетают ветра,
Задувают звезду…
Расставаться пора.
Сдуты ветром одним
Дни мои и твои.
Соберем, сохраним
Хоть осколки любви.
Самый маленький – твой.
А мои – нелегки.
Ранят болью живой
Ледяные клинки…
Витаутас Мачернис
1921–1944
«Человек! Так медлительно утро…»
Человек! Так медлительно утро,
Страница 11