В моей руке – гибель - стр. 56
Колосов: Только к тебе.
Крыша: Я тоже бываю добрым… малым… Так чем же благодарить тебя, майор, а?
Гусев, как некогда Акула-Карпов, тоже не был дураком – все распрекрасно понимал. Колосов глядел на его ноги, закованные в гипс. «Вещи», годные только на то, чтобы брюки надевать…
– Кого же продать тебе в благодарность? – тихо спросил Гусев. – Зачем пришел?
Дальше ломать комедию уже не было смысла.
– Я хочу знать только одно, Гусев. Неделю назад на одной даче замочили Гранта. Это ваша работа? Да или нет?
Что-то промелькнуло в глазах Крыши. Потом он усмехнулся:
– Так я тебе и сказал… Думаешь, раз вытащил меня с отключки, так уж я тебе и… оближу? – Он длинно выругался. Голос его был прерывист и слаб, и мат звучал не грозно и раскатисто, а жалко и бессильно. – Не так я благодарность свою понимаю, майор… Не та-ак… И знаешь что? Ты лучше уходи… проваливай… я своих не продаю… даже из благодарности, понял? Не так воспитан мамочкой… как ты обо мне думаешь…
Крыша явно замыслил одержать моральную победу в этом допросе-беседе. И оказаться на высоте, посрамив мента, посмевшего только намекнуть ему, Крыше, на возможность добровольной выдачи подельников. «Победа», однако, не совсем удалась.
В тот миг, когда Гусев и Колосов молча сверлили друг друга взглядами, как два кота перед дракой, в палату невозмутимо вошла пожилая нянечка, прошествовала к кровати Гусева, откинула одеяло и подсунула под Крышу судно.
– Время на горшок ходить, парень, – напомнила она. – Сходишь – позовешь или ему вон скажешь, – она кивнула на Колосова. – Это сродственник, что ль, твой?
Гусев стиснул зубы. Колосов поднялся.
– Прощай, Виктор, – впервые он назвал Гусева по имени. – Может, еще свидимся когда-нибудь.
Крыша помедлил, потом молча кивнул.
– А ты думал, так он тебе все и выложит на блюдечке с голубой каемочкой? – Королев охотно поддержал свою репутацию скептика, когда вечером они обсуждали неутешительные результаты этого неуклюжего прощупывания коломенского лидера. – Это ж гусь, скотина неблагодарная, бандит недорезанный! А ты его на руках до машины пер, сиденья вон все в тачке его поганой кровью изгадил – теперь небось выходной угробишь целый на отмывку. Эх, да была б моя воля… Ничего он нам не скажет, даже если и не загнется, и не мечтай, и не рассчитывай на это. С такими только на их собачьем языке разговаривать можно, они только кнут и понимают.
Колосов слушал и не спорил. Что проку? Конечно, глупо было рассчитывать… Признательность Крыши – не звучит. Хотя в какой-то момент все же показалось, что они сумеют найти общий язык. Ну да, видно, промашка вышла, что ж… Ясности по «коломенской версии» не прибавилось. Впереди по ее проверке теперь маячила нудная рутинная работа: разработка задержанных во время разборки соратников Гусева, пока они находились в СИЗО. Самого Крышу планировалось перевести в тюремную больницу. Королев проследит, чтобы в палате «безноженька» не оказался без соответствующей компании. Если расчет на признательность крутого не оправдался, возможно, негласные методы работы что-то принесут новенького, а впрочем… Впрочем, возможно, коломенцы – версия совершенно неперспективная. Сожженный джип, автоматная очередь, брошенная граната – это как раз для таких, как Гусев и компания. Пригодно это и для их «коллег» – Михайловской ОПГ. Но разорванное горло, сломанная шея, облитый кровью забор, какие-то там волосы… И все-таки, если Гранта убрали не крутые и не какие-то там мифические цыгане, если Гранта прикончил кто-то неизвестный по неустановленному пока еще мотиву, что тогда? С чем придется столкнуться? Вернее, с кем? И с какого конца разматывать этот клубок, решать это уравнение, где одни лишь иксы и игреки?