В мае цвела сирень - стр. 8
– А мне ничего доказывать не надо, – Максим проигнорировал примиряющее предложение закурить. – Ты это себе доказывай. Тебе с этим жить! Ты вон даже своих родных хоронить не приехал.
– Да я…
– Знаю. В изоляторе тогда сидел, семь месяцев. Да вытащили тебя тогда адвокаты твои бандитские…
Андрей усмехнулся.
– Жалеешь…
– Жалею, – прямо сказал Максим.
– Спасибо за честность…
– Кушай, не обляпайся.
Андрей вздохнул и попробовал еще раз что-то объяснить.
– Не такой я уж бандит был, – сказал он. – Кого я мирных да невиновных трогал? Просто тогда войны шли, понимаешь. Пусть бандитские, как их называют, но войны…
– Войны, говоришь? – саркастически усмехнулся Максим. – Ну-ну… Значит, ты на войне был… А за кого ж ты воевал, Андрюша, а? За Родину? Нет, ты за кусок сладкий воевал, с такими же, как ты. За тачку импортную, да за колбасу-сервелат. Может тебя еще ветераном признать, с дедом твоим сравнять? Он на войне был – и ты тоже…
Андрей убито замолчал. Воспоминанием о деде Максим его сразил. А Ромашин, будто специально продолжал сыпать соль на рану.
– И не говори, что невиновных не трогал. Не ты ли со своими жену у бизнесмена какого-то похитил, в заложниках держал, измывался… Изнасиловали потом…
– Не я же…
– Ты с ними был! – почти выкрикнул Максим. – Ты дружил с ними, ты позволил такое сделать!
Андрей молчал. Что толку говорить, что не было его там в этот злосчастный момент, что разбил он двум отморозкам, которые это сделали, лица, что ребра им поломал. Ничего этот факт уже, видно, не докажет…
– Я, когда в девяносто втором узнал, что ты бандитом стал, спать первое время не мог, – немного успокоившись, заговорил Максим. – Для меня это было… Ну… Как все равно, чтобы речка наша Беглянка в обратную сторону потекла. Мы же с тобой, как братья были… А выходит, что не знал я тебя совсем. Да что я? А дед твой, а бабушка? Я молчал, конечно, когда они мне хвалились, что ты их не забываешь, деньги шлешь регулярно, что ты бизнесом занимаешься, большим человеком стал. Долго я молчал. Много лет. А потом когда тебя в СИЗО закрыли, Петька Скрипкин в область ездил, встретил там кого-то, рассказали ему про тебя. Он вернулся, и понеслось по округе… Андрюха Охримкин-то бандюга, оказывается, несусветный, а никакой не бизнесмен. В тюряге сидит. Да пару фактов из твоей биографии откуда-то Петька еще узнал…
– Так это Петька? – сжав зубы, выдавил Андрей.
– И что? Петьку убьешь? Он теперь виноват? Ты бандитом стал, а он виноват?
Андрей снова закурил, отвернулся. А Максим продолжал:
– Пришел ко мне дед Семен и спрашивает: Макся, скажи мне честно, ты знаешь, ты в милиции служишь, правда, что про моего Андрюху болтают? Только не ври, я ведь по глазам увижу… Что мне делать оставалось? Вот хоть было ему тогда девяносто, а крепкий еще был, за жизнь ничем не болел, сам знаешь. А ушел от меня… Смотреть больно было. Баба Настя две недели после этого протянула и померла, а дед мне на похоронах сказал: я, говорит, не умру, пока его не увижу… Тебя, то есть… Ждать буду, говорит, явится когда-нибудь, никуда не денется. Шибко я хочу на него поглядеть. Да вот не дождался. Два месяца только и протянул. Ну, что молчишь?