В мае цвела сирень - стр. 13
– Для нас?
– Ну, для кого конкретно, неизвестно, – Марина слегка пожала плечами.
А танец уже заканчивался.
– Слушай, а можно тебя на следующий «медляк» пригласить? – волнуясь, спросил Андрей.
Девушка как-то непонятно повела головой.
– Пригласи.
Андрей заулыбался.
– Значит, можно…
– Ты сначала пригласи. А потом увидишь. Разве об этом спрашивают? Просто приглашают.
Они протанцевали весь вечер. Андрей не раз ловил на Марине завистливые взгляды подруг, и это, чего греха таить, ему безумно нравилось. Ему вообще все нравилось в этот вечер: и старый клуб в огнях цветомузыки, и люди его окружающие… А что было потом? А потом он пошел её провожать… Пригласил погулять по селу, потом за селом… К её дому они подошли, когда уже светало. Необъяснимо, загадочно-приятно пахло тогда сиренью, и в душе Андрея расцветала тихая радость. Он дома. На своей земле. И рядом такая девушка.
– А как же, говорят, к тебе кто-то Егорьевский ездит? – задал он на прощание мучивший его весь вечер вопрос.
Маринка засмеялась. Любят девчушки в таком возрасте посмеяться.
– Неужто внук деда Семена кого-то испугаться может? Раньше сильнее деда твоего во всей округе никого не было. А как внук?
– И внук ничего себе, – обидчиво пробормотал Андрей. – Не бойся.
– Да я как-то и не боюсь…
– Ты так и не ответила.
– А рано еще мне тебе на такие вопросы отвечать.
Андрей насупился. Закурил, глубоко затягиваясь. Марина почувствовала его настроение.
– Пора мне, – примиряюще произнесла она.
– Завтра в клуб придешь?
Марина кивнула, на ходу обернулась, махнула рукой и скрылась за калиткой. Андрей долго смотрел на эту калитку, за которой исчезла девушка, потом медленно повернулся и чему-то глупо улыбаясь, побрел к себе в Серебрянку. За озеро.
В деревнях слухи по округе разносятся быстро. На следующий день все уже знали, что Андрей Охримкин провожал Марину Агееву. Но одна ночь ни о чем не говорит, а вот когда это стало повторяться с завидной регулярностью, люди начинают об этом судачить. Андрею бабушка прямо сказала:
– Хорошая девчушка, работящая и к старшим почтительная. Да и род у неё хороший. Ни пьяницы, ни гуляки…
Дед не сказал ничего. Но каждый вечер с усмешкой следил, как внук начесывает перед зеркалом чуб.
– Ты, Андрюха, смотри все до последней волосины не вычеши, – добродушно подтрунивал он, – а то какая на лысого-то глядеть станет.
Маринин отец, дядя Николай, тоже, конечно же, все узнал. И произнес дочери следующие слова:
– Что я могу сказать тебе, дочка… Помню я Андрея еще мальцом, вроде нормальный парень. Но вот род его я знаю только наполовину. Ежели он в деда, тогда и разговора нету. А вот если в отца… Кто у него отец-то, никто из наших, деревенских, не знает. Варвара-то, мать его так никому и не открылась. Так, что смотри получше…