В любви как на войне - стр. 41
Решаюсь искупаться. Разбегаюсь, вытягиваю руки вперед и, оттолкнувшись, буквально ракетой влетаю в реку. Вода в ней поначалу кажется довольно холодной, но я, вынырнув, начинаю резво грести руками и бултыхать ногами, двигаясь всё дальше от берега. Как же хорошо-то! Устав, переворачиваюсь на спину, раскинув руки-ноги в сторону. И плыву, поддавшись воле течения. Благо, здесь оно несильное.
Глаза закрыла, ровно дышу… так вот ты какая, нирвана, о которой так много говорят, но немногие постигли… Бум! Голова моя сильно бьется обо что-то твердое, и как же больно-то! Возвращаюсь мигом в вертикальное положение, потираю ушибленное место, пытаясь понять, что меня ударило. И вдруг вижу, как буквально в метре так же трёт лоб какой-то крепкий парень – его телосложение заметно по широким плечам с буграми мускулов.
Он убирает ладонь… О, какие люди!
– Привет, Дмитрий! – кричу ему радостно, позабыв о ноющей боли.
– О, привет, прекрасная незнакомка, – отвечает он, широко улыбаясь. – Ты чего ж по сторонам не смотришь?
– Тот же вопрос адресую тебе, – отвечаю ему.
Мы смеемся. Нашли друг друга вдалеке от берега, когда рядом ни одного человека, лодки или даже плывущей ветки!
– Судьба, наверное, нас опять столкнула, – шучу, и Дмитрий продолжает улыбаться, но потирает лоб. Ушибленное место покраснело.
– Сильна она сегодня, судьба-то.
– В прошлый раз мне досталось, теперь твоя очередь.
– Что ж ты так спасителя своего не ценишь? – иронизирует Дмитрий.
– Так я же не знала, что это ты, – стараюсь оправдаться.
– Ну что, поплыли к берегу? А то нас уже довольно далеко отнесло.
– Поплыли.
Непросто нам дались те несколько десятков метров. Это у берега течение слабенькое, а на стремнине посильнее будет. Потому, когда ощутили почву под ногами, были оба уже без сил. Даже крепкий Дмитрий устал, а я так просто вымоталась. Мы, волоча ноги и хватая ртами воздух, вышли на берег, сделали ещё несколько шагов и повалились, успев только перевернуться, чтобы мордахами не зарыться в песок.
17. Глава 17
– Женя… – слышу этот тихий голос рядом, в полусумраке подвала, но не спешу открывать глаза: по телу пробегает приятная дрожь. О, я прекрасно знаю эту интонацию! Митя – поистине удивительный человек. Всякий раз, когда им начинает исподволь овладевать желание заняться любовью, у него меняется голос. Становится низкий, бархатный, глубокий. Сначала я этого не понимала, и мне казалось, что просто голос у него к вечеру садится. Но, осознав однажды, теперь всегда испытываю особенные ощущения.
Но ничего не говорю. Пусть сам проявит инициативу. А то всё я, да я. Хватит уже, пусть покажет, кто из нас двоих самец. Иначе прямо несправедливость какая-то: если я буду всегда к нему ластиться, словно кошечка, то не надоест ли ему рано или поздно? Есть у меня такой страх в душе. Может, и беспочвенный. Но я вернулась из страны сладких воспоминаний о том ярком летнем дне, речных водах и пляже. Мы по-прежнему в подвале, где-то далеко громыхают отдельные разрывы и выстрелы. Над нами идёт война за город, а мы тут.