В любви как на войне - стр. 20

Это всё, что я рассказываю Дмитрию. Он улыбается. По глазам вижу: я ему симпатична, но воспринимает, как маленькую глупую девочку. Хотя с маленькой поправкой на возраст. Будь я действительно ребёнком, на меня бы те гопники с таким зверством не накинулись бы.

– Может, тебе стоит вызвать полицию? Заявление написать. Ты же говорила, что некоторые тебе знакомы. Я выступлю свидетелем, – предлагает Соколов.

– Спасибо, не нужно. Папе это не понравится.

– Почему? – искренне удивляется мой спутник.

– Ну… он недоверчиво относится к правоохранительным органам. Считает, что порядок в обществе должны поддерживать военные, – отвечаю ему.

Дмитрий некоторое время молчит, разглядывая носки своих ботинок.

– Что ж, пора прощаться. Увидимся ещё, – говорит, аккуратно пожимая мне руку.

– Возможно, – отвечаю и ухожу домой. Только там, закрыв дверь, вдруг вспоминаю: вот дура! Спасибо не сказала! Выбегаю, насколько позволяет ломящее во всех сочленениях тело, на улицу, благо у нас первый подъезд. Кручу головой, но Дмитрия и след простыл. Куда он мог подеваться? Перед домом слева большой пустырь с одиноким развесистым деревом, справа – общественная баня, а между ними – вдаль тянущаяся прямо улица. Странно.

Я, пожав плечами, вернулась домой. Сняла с себя одежду и положила в стиральную машину, насыпав порошка и запустив режим стирки. Не хочу, чтобы родители видели, во что часть моего гардероба превратилась. Хорошо, ничего не порвалось, а только испачкалось. Потом набираю полную ванную теплой воды, лью гель для душа и погружаюсь, испытывая одновременно боль и приятные ощущения. Многочисленные царапины и синяки щиплет, мышцы ноют, губа и нос саднят… Но постепенно мне становится лучше, и я преисполнена чувства благодарности, вспоминая того парня, Дмитрия, который меня спас.

Вот так мы с Митей и познакомились. Ну, это потом он станет Митей, да ещё моим самым любимым человеком на земле. Спит теперь, согревая меня своим теплом, обняв и прижав. Конечно, неудобно лежать на жестком полу, на который мы тряпок накидали. Мягкости это особенно не прибавило. Даже линолеум, которым накрыт пол, комфорта не добавляет. Зато впервые за последние семь дней у нас есть возможность как следует выспаться. Не думали мы с Митей всего неделю назад, что всё это случится.

Я погружаюсь в глубокий сон. Ничего не вижу, не слышу, и пробуждаюсь только, когда пространство вокруг становится серым – это снаружи через ткань, кое-как приделанную к окнам, пробивается яркий солнечный свет.

– Женя, вставай, – говорит Митя. Старается ласково, но поскольку голос у него по-прежнему простуженный, выходят из его гортани скрипучие звуки.