В любви как на войне - стр. 16

Спешим к выходу. Насколько это возможно с хромающим «языком». Он нас будет сильно тормозить, но тут уж никуда не денешься. Теперь надо доставить «языка» в нашу пятиэтажку. Тот мычит, когда хромает рядом со мной – страдает из-за полученной раны. Промедол подействовал, но видимо не слишком хорошо. Ничего. Потерпишь. Но приходится его поддерживать одной рукой, чтобы не рухнул. И пленный, и рюкзак, – всё на мне, потому как Митя обеспечивает наш отход, его руки должны быть свободными. Он первым спускается вниз, помогает «языку». За ним следую я.

Так же аккуратно, не спеша, сходим вниз. Митя проверяет, всё ли в порядке снаружи, связывается с Боцманом. Узнает, что всё тихо. Выходим из подъезда и через полсотни метров встречаем прикрывающих. Идем дальше, они замыкают нашу маленькую колонну. У меня к концу пути ощущение такое, что я на собственной спине тащу раненного «языка». Он не крупный, слава Богу, но все-таки мужчина. Ему на вид лет двадцать пять, обросшее жесткой щетиной лицо. Глаза смертельно напуганные, но держится в целом.

Через полчаса мы в «нашем» доме. Передаем пленного и ноутбук командиру, докладываем, как всё прошло. Грач нас отпускает. Говорит, что до утра можем отдыхать. Дальше они с Боцманом сами с вражеским бойцом по душам поговорят. Насколько нам в роте известно, Боцман большой умелец развязывать языки. Такие методы знает, от которых даже самый упрямый запоёт, словно Пласидо Доминго на сцене Лос-Анджелесской оперы. Не скрою: люблю красивые мужские голоса. Оперные прежде всего. Вот Боцман – ему другие голоса нравятся. Искренние. Так что пленнику придётся таким стать. Даже помимо воли.

Мы возвращаемся в «свою» квартиру. Дверь снова приставляем и заваливаем мебелью, но теперь так устали, что поскорее хочется завалиться спать. Но прежде нужно привести себя в порядок. Митя говорит так: человек на войне, если не станет за собой следить, быстро превратится в труп. Потому как сначала ты не умываешься, затем не моешься, а после теряешь интерес к деталям. Это верная дорога в морг.

Потому прихватили внизу пластиковую десятилитровую канистру с водой. Удивительно: электричества в городе нет, зато водопровод действует. Правда, только на первом этаже. Выше ей подняться напора не хватает. И на том спасибо. С крыши пятиэтажки виднеется старая водонапорная башня. Наши её захватили целой. Может, потому мы теперь и не как в пустыне.

Мы раздеваемся. Из всего, что у нас в ассортименте для наведения чистоты – пара кусков мыла, есть ещё упаковки влажных салфеток, но их надо экономить. Я набираю воду в кастрюлю, обнаруженную на кухне, грею её на костерке, потом разбавляю холодной в тазике для белья. Митя забирается в ванную, и я поливаю на него, помогая мыться. Он бодро фыркает, поскольку водичка-то не слишком горячая. Но другой нет, а эту греть особенно и не на чем. Да мы и привыкли уже. Обстановочка та ещё. Даже тот факт, что простужены оба, уже отошел на задний план. Нет времени раскисать.