В летаргию и обратно - стр. 48
Виктор отодвигает стакан и жестом просит официанта повторить.
– А сейчас… А сейчас вот сижу здесь с тобой. Пью, как давно не пил, и не хочу ни в номер подниматься к этой змее, ни в Киев возвращаться – в рутину и неопределенность…
Я сижу и молчу, потягивая вино, перевариваю сказанное. Не скажу, что история Виктора меня серьезно потрясла – она довольно типична, но вижу: ситуация для него действительно мучительна.
– Не думаю, что ты – серость, – наконец говорю я. – Ты не серость. Ты – молодец.
– Вот только давай без лести, а? Я на работе окружен ею с утра до ночи, сижу, словно в коконе. Мое собственное зеркало совсем уже кривым стало – даже оно мне регулярно врет… Так мне иногда кажется.
– Окей. Без лести.
Мы молчим добрых четверть часа. Допиваем текилу и вино. За это время к нам дважды подходит официант, справляется, не желаем ли заказать чего-нибудь еще. Ряды посетителей поредели. Хозяин траттории уже перемыл бокалы, натер их до блеска и развесил над барной стойкой. Света в кафе стало заметно меньше – освещенными остались только стойка и наш столик.
Улица тоже постепенно успокаивается и смолкает. Наверное, уже за полночь.
– Может, прогуляемся, если ты не против? – спрашивает Виктор и смотрит на меня. – Заведение закрывается…
– Не против. Тоже не хочу в номер.
Виктор расплачивается, и мы выходим. На неширокой мощеной улице гулко стучат мои каблуки, и цокот разносится легким эхом. Чувствую, что должна что-то сказать в ответ на признания Виктора, но не могу придумать что. Я все-таки еще не столь пьяна, чтобы говорить с ним об Антоне, но и не настолько трезва, чтобы не лезть за словом в карман – слово мое где-то застряло. В голове пусто.
– Как ты? – спрашивает Виктор, слегка наклоняясь и ловя мой взгляд. Затем, не дожидаясь ответа, аккуратно берет под локоть. Так – под руку – мы молча петляем по улочкам в сторону набережной Арно.
– И все-таки это не лесть, Виктор. Я не думаю, что ты серость. Думаю, что у тебя много… Всего. То есть ты одарен – голова на плечах, упорство на пути к цели, внутренний стержень. Это – немало.
– Это – неважно. Поверь мне. Неважно, ведь понимаешь: все те усилия, которые предпринял, не привели к той жизни, какой я для себя хотел.
– А какую жизнь ты хотел?
Виктор отвечает не сразу.
В небе серебрится луна и разбивается мелкими брызгами на темени реки. Мост Веккьо тоже почти опустел – по нему такими же нетвердыми шагали бредут несколько туристов. Мы остановились позади одной из мостовых лавочек и любуемся городом.
Флоренция засыпает.
Наконец, глядя в даль реки, Виктор говорит: