В лапах зверя - стр. 9

На площадке последнего этажа дядя Сережа замирает, прикладывает палец к губам в безмолвном приказе молчать, достает пистолет.

Не могу отвести взгляд от черного дула, словно завороженная.

Я никогда оружия не видела. Вообще. И теперь не получается не думать о том, что именно это я наблюдала в действии. Перед глазами внезапно — картина развороченных затылков тех, кто напал на меня. Мутит, голова кружится.

Дядя Сережа, чутко словив мое резкое покачивание, молча подхватывает, сажает к стене спиной, снова прижимает палец к губам.

А затем идет вниз!

Я пытаюсь дернуться за ним, потому что страшно становится!

Он — убийца, только что людей убил, но одной оставаться здесь… Ох, нет!

Дядя Сережа поворачивается ко мне, качает головой, жестом показывает, чтоб сидела и ждала. И снова подмигивает. Утешающе.

Сажусь.

Прислоняю бессильно затылок к холодной стене, даже не прислушиваясь к тому, что происходит внизу, на площадке у нашей квартиры.

До этого шаги были, такие, тихие.

А дядя Сережа спустился совершенно бесшумно, легко для его комплекции и возраста.

Друг моего отца? Подчиненный? Кто такой мой отец, что у него такие люди в подчинении?

Что такие люди пришли по мою душу?

Мне кажется, что я слышу легкие хлопки, подозрительно похожие на те, другие, что совсем недавно прекратили жизни двоих мучжин.

Не хочу этого слышать, не хочу!

Зажмуриваюсь и малодушно зажимаю уши ладонями, сдерживаясь изо всех сил, чтоб не закричать в голос опять.

И крупно вздрагиваю, отползая задом прямо по грязной лестничной площадке, когда меня касаются.

Дядя Сережа, поняв, что я сейчас все же буду кричать, резко зажимает мне рот ладонью и… Обнимает! Просто обнимает, словно пытаясь утешить! И я, несмотря на то, что от его одежды пронзительно и сильно пахнет кровью, почему-то обмякаю в таких надежных объятиях. Это неправильно, и он, похоже, сейчас еще кого-то убил… Но ничего не могу с собой поделать, ничего. Весь мой мир, и без того не особенно счастливый и правильный, сейчас окончательно разрушен, и этот большой теплый мужчина — единственная опора в творящемся безумии.

Дядя Сережа что-то бормочет, утешая меня, а затем просто подхватывает на руки и несет вниз, укачивая, как ребенка.

И я не сопротивляюсь.

И глаза не открываю.

Может, это сон?

Ну хоть малюсенькая вероятность этого…

6. Глава 5

Глаза открываю в следующий раз уже в машине. Момент, когда дядя Сережа выносит меня из подъезда и усаживает на мягкое сиденье здоровенного черного джипа, пропускается мозгом, как незначительный.

— Погнали, Вась, — командует он водителю, большущему такому смурному мужику, вообще никак не отреагировавшему на мое появление в салоне.