В Каталонию - стр. 30
Эта счастливица никогда бы не ушла от него сама, но спустя пресловутый месяц, который уже ассоциировался у Лукенко с испытательным сроком, он разочаровывался в новобранке и пробовал с другой, но ни одна из не догадывалась о предыдущей.
Проблема была в его щедрости. Он обожал дарить подарки. Часы, кольца, серьги, предметы одежды и нижнего белья из лучших бутиков Москвы его девушки получали регулярно. Так он расплачивался с ними за теплоту и заботу, уважение и, конечно же, за секс.
Охваченная невообразимым счастьем, претендентка показывала свое истинное отношение к деньгам как раз через месяц общения , начиная просто-таки доить своего мужчину, забывая о том, как на первом свидании она клялась и божилась в своем исключительном честолюбии и великой неприязни к материальным благам, без которых многие пары чувствуют себя куда счастливее.
Но Андрей не отчаивался. Когда-нибудь же должна была найтись та, которой его деньги были бы совершенно безразличны.
Он ругал себя за невозможность казаться бедным студентом, что могло бы в корне изменить всю сложившуюся ситуацию; оправдывал себя в том, что обман не сулит ничего хорошего, рисуя в своем воображении неожиданно узнавшую о его материальных благах девушку, которая возьмёт и не захочет его разуть.
Возможно, он сам был виноват в том, что открывался перед женщинами в первый же вечер, рассказывая о том, как сделал свой первый миллион, и при этом показывал свои идеальные мужские руки – с аккуратно постриженными ногтями и намазанные кремом от сухости. Но он был твёрдо убежден в том, что быть кем-то другим – это всё равно, что синему киту казаться касаткой. Врать нельзя.
Что плохого в том, чтобы показать свои лучшие качества сразу?
Конечно, он часто сожалел о том, что слишком себя идеализировал, потому что жертв его внимания и ласки хватило бы на центральный московский стадион, – столько же было и жертв непредсказуемого и стохастического прощания с ним.
Вот и сейчас он ждал своего нового первого свидания, надеясь в глубине души на чистосердечное создание, что останется с ним на более длительный срок. Может, даже навсегда.
Анюта Черчина сама приклеилась, как банный лист.
Поймала Андрея в коридоре и использовала свой обезоруживающий голос, наполненный долей иронии и даже вины.
– Андрей Михайлович, есть ли в вашем офисе немного горячей воды? Весь третий этаж обошла – здесь, видимо, только едят и ничем не запивают, – прочирикала она со смехоткой.
Андрей посмотрел на её выразительные груди, лишь наполовину прикрытые обтягивающей блузой, скользнул взглядом к сужающейся юбке до колен и остановил взгляд на узких остроносых туфлях, каблучки которых прямо-таки впивались в единственный на третьем этаже кусок линолеума. Если бы остальной пол в свое время не заложили плиткой, во всём коридоре не осталось бы и места, не пронзённого острыми, как шило, шпильками.