В канун Рождества - стр. 27

Элфрида снова зевнула. Ну вот она и приехала. Не сбилась с пути, не попала в аварию. Машина не сломалась. И Джеффри встречал ее в конце проулка. Выскочил с обочины, словно разбойник, и замахал руками. Его так легко было узнать – высокого, худощавого, подвижного, несмотря на возраст. По всей видимости, он ни в чем не уступает своей молодой жене. И дети у них прелестные. А самое главное, выглядит вполне довольным. Он правильно сделал. Его прежняя жизнь исчерпала себя и закончилась, чего Элфрида всегда ему и желала.

Она посидела еще немного, потом встала, открыла чемодан и разложила на комоде свои вещички. Комнатка сразу стала своей. Элфрида разделась, накинула халат и отправилась в маленькую ванную комнату, где понежилась немного в горячей ванне. Усталость как рукой сняло, и она радовалась предстоящему вечеру. Элфрида надела вельветовые брюки и шелковую блузу, собрала в саквояж подарки и пошла вниз, точно моряк, спускающийся на нижнюю палубу. На кухне дети ели сосиски, а Серена взбивала миксером белки. Увидев Элфриду, она улыбнулась.

– Джеффри ждет вас в гостиной, – сказала она. – Он затопил камин.

– Я могу чем-то помочь? Правда, готовить я не умею, но на чистке кастрюль собаку съела.

Серена засмеялась:

– Нет у меня грязных кастрюль.

– Я сегодня еще увижу Бена и Эми?

– Непременно. Они примут ванну и придут сказать спокойной ночи.

– Вода была чудесная. Я просто возродилась.

Бен спросил:

– Что такое – возродилась?

– Это значит помолодела.

– Что-то незаметно.

– Это потому, что я уже старая, – сказала Элфрида. – Обязательно приходи сказать спокойной ночи, у меня кое-что для тебя есть… – Она подняла саквояж. – Вот здесь.

– А можно посмотреть сейчас?

– Нет, сейчас нельзя, посмотришь позже, у камина. Пусть это будет наш рождественский чулок.

Элфрида нашла Джеффри в маленькой гостиной. Как всякий пожилой джентльмен, он сидел у камина и читал «Таймс». Увидев Элфриду, он отложил газету в сторону и осторожно поднялся – в этой комнате, неизвестно по какой причине, потолок был ниже, чем везде, и Джеффри явно опасался удариться головой об одну из белых балок. Это было бы особенно чувствительно для его загорелой лысины, вокруг которой опускались на воротник все еще черные волосы. Глаза были тоже темные, и, когда он смеялся, по худым щекам веером разбегались морщинки. На нем был синий свитер и красная бандана вместо галстука. Элфрида, которая всегда ценила мужскую красоту, с удовлетворением констатировала, что на кузена по-прежнему приятно посмотреть.

– Ты блестяще выглядишь, – сказал он.

– Хорошо отмылась. Как это чудесно – понежиться в ванне.