В изгнании - стр. 8

Недели шли, не принося ничего нового, и в конце концов результаты расследования ничего не дали. Что ж, я один был в ответе за это неприятное происшествие, так как по привычке и из принципа ничего не закрывал на ключ. Я действительно полагал, что это было бы несправедливо по отношению к нашим слугам.

Кража наших бриллиантов стала на некоторое время предметом пересудов, но вскоре дело было забыто, и никто больше не говорил о нем.

В Риме. – Турне по Италии с Федором. – Герцогиня д’Аоста. – Разочарованная римлянка. – Обед у маркизы Казати с Габриэле д’Аннунцио. – Возвращение в Лондон. – Как я разыграл короля Мануэля и принял его дядю за лакея. – Голубой бал. – Моя операция. – Дивон-ле-Бен. – Снова Италия. – Окончательное поражение Белой армии. – Мы выбираем Париж. – Я нашел вора, но не бриллианты

Во всех своих письмах моя мать настойчиво звала нас к ней в Рим. Наши мастерские в Белгравии работали уже достаточно исправно, и теперь мы могли позволить себе уехать. Мы отправились в Италию вместе с шурином Федором.

В Риме, как и в других местах, многие наши соотечественники оказались в тяжелейшем положении. Мать хотела создать центр помощи, аналогичный нашему лондонскому. Конечно, перед ней вставали те же проблемы, что и перед нами, и главным был вопрос финансов. Средств, которые мы могли собрать в Риме, было явно недостаточно. Нужно было создавать комитеты по сбору пожертвований в других городах Италии и затем пересылать деньги в Рим.

Вместе с Федором мы отправились в турне по городам Италии, где я надеялся встретить хороший прием. Он и оказался таковым почти повсюду, особенно в Катании, жители которой не забыли самоотверженную помощь русских моряков во время ужасного землетрясения 1908 года, разрушившего Мессину.

В Неаполе нас горячо поддержала герцогиня д’Аоста и обещала нам всяческое содействие. Она пригласила нас на обед в Каподимонте, и мы по ее просьбе рассказали о тех страшных событиях в России, свидетелями которых были. Эта сердечная женщина, столь же умная, сколь и красивая, возмущалась слепотой союзных правительств, которые с опасным упорством считали большевизм специфически русским явлением, и не понимали опасность, грозившую всему миру. Мы покинули Каподимонте с рекомендательными письмами герцогини, которые должны были открыть перед нами новые двери и возможности.

Во время этой поездки каждый из нас играл свою роль: моя заключалась в том, чтобы красочно говорить, завоевывать сердца, вызывать сочувствие, а Федор должен был внушать почтение. Высокое положение и величественная осанка моего шурина редко не оказывали желательного впечатления, побуждая к действиям тех, кого недостаточно трогали мои речи.