V.I.P. Грабли - стр. 29
– То-то ты очень смешливый, – заметила я.
– Мы все ошибаемся, – с видом буддийского монаха заявил Кирилл.
– Угу... и всё граблями в лоб.
– Ну, кому-то нравятся звёздочки в глазах.
«Вот уж непотопляемый Будда...» – мысленно фыркнула я, потому что любого нормального человека, который тонет под весом собственных проблем, подобное раздражает. Я не Будда, мне всплывать и всплывать, несмотря на то, что утро замечательное!
Мы проехали ещё немного. Уже показалась железнодорожная насыпь и переезд. А я вспомнила о своей войне, о которой совершенно случайно чуть не забыла из-за всех этих прекрасных впечатлений, но гость с Юга уедет, а мы с Гродским останемся! Мне по-прежнему нужен вектор действий, ибо работу я пока себе не придумала. Я перебрала в пальцах кожаные поводья и спросила:
– И надолго ты к Гродскому?
– Думаю, нет. Хотя это вопрос спорный.
– А есть что-то такое, что он терпеть не может? Кроме людей, женщин и сметаны в пластике?
Кирилл хмыкнул и пожал плечами, потом всё же вспомнил:
– Рок-н-ролл и ложь.
– Прекрасно! – расцвела я, ибо у меня вновь зародилась идея, причём не только мести этому наглому Чупа-Чупсу.
У моего забора Кирилл взглянул на часы и сказал:
– Мне пора. Дела ждут!
– Меня тоже.
– Спасибо за прогулку!
– Это тебе спасибо! – воскликнула я и погладила шелковистую гриву моего фыркающего транспорта. – И тебе, Бумер!
– Ещё покатаемся, Мила?
– С удовольствием, – ответила я совершенно искренне.
Оно, конечно, правильно говорят: скажи, кто твой друг и тебе хамбец! Но по всему видно, что Гродский Кириллу не друг, а работодатель. Если бы меня судили по моей директрисе, то даже служба за здравие и за упокой не помогла бы, так что я расслабилась.
Кирилл неспешно увёл чёрного, как уголь, Бумера вверх по тропинке, но к счастью, не поехал в замок Чупа-Чупса, а свернул направо. Над головой снова пролетел квадрокоптер, я показала ему язык и средний палец. Бесит!
Вошла за калитку и обнаружила на крыльце ветхого старичка.
– Здравствуйте! Вам кого?
– Тебя, пожалуй, красуня, – дед постучал палкой по косому крыльцу и покачал головой. – Ты чья будешь?
– Ничья, своя собственная, – улыбнулась я.
– Ох, неучи вы все, молодёжь, – пробурчал старик. – Чья, значит, фамилиё твоё какое?
– Ах, понятно! Я Рыжикова, Милена. Бабушки Тоси двоюродная внучатая племянница. Вы её, наверное, знали?
– Знал понятно. Куды ж! Антонина говорила, что все её родичи сплошь говнюки, только одна, мол, дивчинка смешная есть. Ты то бишь.
Я удивилась. Однако должно же быть хоть какое-то объяснение её завещанию. Дед осмотрел меня внимательно, достал из кармана толстый мятый конверт и, смяв его ещё больше в корявых жёлтых пальцах, протянул мне.