В гостях у Джейн Остин. Биография сквозь призму быта - стр. 44
Одна из пансионерок считала ее годной лишь на то, чтобы «отдавать белье в стирку, заваривать чай и заказывать обеды, то есть по сути исполнять обязанности экономки». Однако в присмотре за девочками эти умения были очень ценны, и миссис Коули тоже не помешало бы ими обзавестись. «Весь ее ум сводился к обыденной сметке, – говорили о миссис Латурнель, – но сметке исключительно полезной; ведь надо было готовить чай, распоряжаться обедами, и без такой чрезвычайно полезной особы дом попросту развалился бы».
Учебная программа в заведении миссис Латурнель включала французский, музыку, рисование, письмо, вышивание и «ведение беседы». Ее ученицы овладевали правописанием, но не пунктуацией. Им, вероятно, полагалось также усваивать тонкое понятие «лоска». По мнению Эдмунда Берка, женская красота «неотделима от слабости и уязвимости. Женщины очень это чувствуют, поэтому они учатся пришепетывать, спотыкаться при ходьбе, прикидываться хрупкими, даже больными». Джейн всю жизнь выступала против такого взгляда: за живость, силу, независимость, чем и объясняется ее непреходящая популярность; она словно бы родилась не в свою эпоху – как бы одной из нас. И в зрелые годы она писала о «невежественной когорте школьных наставниц», очевидно не ставя их ни в грош.
В «Доводах рассудка» Джейн Остин посылает свою героиню в пансион в Бате, подразумевая, возможно, хваленый Бельведер-хаус. Тамошняя ученица сохранила для нас распорядок дня: подъем в шесть, в половине восьмого – молитва, в восемь – завтрак. Затем приходил учитель письма, который преподавал и арифметику. В четыре девочки шили, в шесть пили чай. Затем готовили уроки на завтра или играли в куклы, пока в семь тридцать не приносили хлеб, сыр и пиво. После восьмичасовой молитвы ложились спать. По вторникам и пятницам занимались рисованием, среда была «танцевальным днем». Некрасивая полная мисс Флеминг «учила менуэтам и фигурным танцам», приговаривая: «Леди, леди, не роняйте честь Бата».
Но у миссис Латурнель распорядок был гораздо более мягким, и ученицы вспоминали «вольное, веселое житье» в аббатстве. Их директриса, похоже, вышла из театральной среды, так как любила потолковать «о комедиях и комедиантах, о закулисных историях и о частной жизни актеров». «Большая бальная зала» Школы аббатства была «обустроена как настоящий театр, с рампами и всем, что положено», включая «декорации для театрального действа». Зрительскую аудиторию спектаклей составляли мальчики из соседней школы доктора Вэлпи; девочки, по-видимому, ходили смотреть их представления. Доктор Вэлпи, неудавшийся актер, ставил со своими подопечными в том числе вторую часть шекспировского «Генриха Четвертого», тщательно очищенного от «грубых речей».