Размер шрифта
-
+
В этом мире, в этом городе… - стр. 16
И, не нарушив старинных правил,
мы помянули его слегка.
Потом пришёл милицейский «газик»,
и мент ещё обложил бича,
что, мол, нарушил дежурство в праздник,
и ты сцепился с ним сгоряча.
Потом я вынес бутылку водки,
и тем исчерпан был ваш конфликт.
Потом мы в комнате, будто в лодке,
качаясь, плыли, и будто в лифт,
дрожа, валилися огонёчки
дрожащей елки, и всё путём,
и все мы радовались отсрочке:
когда-нибудь – не теперь! – пойдём.
И были танцы, и всё такое,
и «Все там будем!» – сосед кричал,
а мне вопрос не давал покоя:
чего ж он в двери не постучал?
А постучал бы – и не открыли:
немало бродит, не он один.
И бог с ним, в общем: его зарыли —
и нас зароют, закон един.
Ну вот и говорю о том же —
всё достаётся своим трудом.
С чего я вспомнил об этом бомже?
Да нет, никто не стучался в дом.
Живой
Сибирская фамилия: Живых.
Начальник орудийного расчёта,
он не боялся бога и ни чёрта,
ни танковых ударов лобовых.
Не прятал от солдат свой доппаёк,
не лез в окоп, когда в крестах
был воздух,
подбадривал: «В Берлине
будет роздых,
и Катя нам про ласточку споёт!»
…Не лапал кобуры, волком не выл,
когда упала санинструктор Катя,
лишь пнул ногою фрица в маскхалате,
и к остальным сестричку положил.
Один последний выпустил снаряд,
и вышел встречь пехоте с автоматом,
в любви Отчизне признаваясь матом, —
и приняла его земля своя.
…Поверх позёмки завихрений злых
шли ангелы в простреленных
шинелях…
И павшие живели и живели,
и улыбался, видя их, Живых.
«Не сеять, не думать, не плакать, не жать…»
* * *
Не сеять, не думать, не плакать, не жать,
не знать ничего из печали.
Июньская полночь стоит, госпожа,
над белыми, жалко, плечами.
Безумные, глупо, латунные псы
покрылись зелёной коростой,
как много тяжёлой и нежной красы
на утренних лицах погостов.
Мы все в электричке весенней в гостях
у рельсов, дверей и моторов,
на шпалах, камнях, на белых костях
сошедших с путей командоров.
Конечно же, скоро закончится лёд
на мёртвых асфальтах Казани,
и белое облако нас обольёт
большими, как сердце, слезами.
Ничто не достойно раздумья в ночи,
ничто не достойно печали,
когда облака умирают, ничьи,
над тёмными, жалко, ключами.
Олово
Олово станет как «О»
в дымном расплаве гаданья,
нимбом прикрыв воровство
в круглой коробке страданья.
В мягком ларце черепном
муку нашарив слепую,
звёздчатым шумным блином
прыгнет в лохань голубую…
Освободив навсегда
от изречённого страха…
Тусклый комочек вода
сделает горсточкой праха.
Олово станет как «О»,
выдержав пламя и воду,
но заберёт твою боль
светлому небу в угоду.
Будь же подобен и щедр,
встретившись с тайною раной,
выдохнуть сердца из недр
Страница 16