В дурном обществе - стр. 24
Глава 3
В тот вечер Ганеш явился к половине девятого и забарабанил в мою дверь условным стуком.
– Хари все волновался, не украли ли деньги из кассы, и пересчитывал их целую вечность. Наконец-то все закончилось – до завтра. – Он ссутулился на синем репсовом диване и вытянул ноги в направлении к мерцающему экрану маленького телевизора. Вид у него был усталый.
Хари открывал магазин рано утром из-за газет, но закрывался ровно в восемь, обычно минута в минуту. Конечно, не закрывая магазин допоздна, можно заработать лишние деньги, зато возрастает риск неприятностей со стороны малолеток, которые сбиваются в шайки и бродят по кварталу, высматривая, что плохо лежит. Позже опасность исходит от хамоватых завсегдатаев пивных, которые нехотя расходятся по домам после закрытия. Для таких владельцы мелких магазинчиков – естественная добыча. Хари предпочитал не рисковать.
Либо из-за старости, либо оттого, что мы находились под землей, телевизор принимал плохо, изображение двоилось. Где-то на уровне локтя диктора колыхался его призрачный двойник. Ганеш как будто ничего не замечал. Может быть, просто смотрел на движущиеся фигуры, но ничего не видел.
– Хари меня допек, – сказал он. – Боюсь в скором времени совсем от него спятить. Сегодня заставил меня пересчитывать упаковки с мятными пастилками. Нет, я не хочу сказать, будто мятные пастилки не воруют. Шпана тащит все просто из принципа. Для половины из них это просто игра. Но таскать мешки с картошкой и то было легче!
Если Ганеш пришел к такому заключению, значит, он действительно на пределе.
– Картошку хотя бы никто не ворует…
Я рассказала ему, что побывала в полиции; видимо, по моему тону он догадался, какой я там имела успех.
Ганеш буркнул:
– А что я тебе говорил?
Его слова не утешили, а, наоборот, разозлили меня.
– Опускать руки я не собираюсь! Завтра же пойду искать Алби. Ведь где-то же он есть!
Ганеш встрепенулся:
– Фран, нельзя же заглядывать во все подъезды и расспрашивать алкашей и психов!
Я возразила: не все, кто спит на улице, сумасшедшие и маньяки. Было время – тогда мне пришлось особенно туго, – я сама ночевала под открытым небом.
Мне еще повезло, потому что спать на улице мне пришлось всего одну ночь. Тогда я была совсем юная; случилось это вскоре после того, как бабушку Варади забрали в дом престарелых. После папиной смерти она оставалась моей единственной родственницей; у нее я и жила. Но квартира, в которой мы жили, сдавалась на ее, а не на мое имя, и хозяин тут же выставил меня. Пришлось идти на улицу, со своими пожитками в рюкзаке. Думаю, на мою судьбу домовладельцу было наплевать.