В договор не входит - стр. 13

Его подбородок дрожал, но он сдержал проступающие слёзы как самый настоящий мужчина. Сейчас он был так похож на нашего отца. Те же нахмуренные брови и тонкие, плотно сжатые губы, и взгляд такой серьёзный, такой взрослый и осознанный. Паша закивал и протянул раскрытые руки, в объятия которых я тут же упала. Мой несчастный маленький братик. Сколько горя и испытаний выпало на его хрупкие плечи.

Я не раз корила себя за то, что в момент трагедии меня не было рядом. Не знаю почему, но мне казалось, что, не сбеги я в тот вечер из дома, родители остались бы живы, а Пашка здоров.

Моя ошибка, это была целиком моя ошибка. И то, как я повела себя с отцом, и то, что сбежала, бросив семью. И теперь только в моих силах исправить все промахи и склеить то, что оказалось разбитым на тысячи кусочков.

– Тебя обижают? – я подтолкнула кресло ко входу. Скоро в интернате должен был быть обед. – Ты скажи. Если что, я за тебя кому хочешь шею намылю.

– Да нет, – неохотно ответил Паша. – Я и сам могу.

– У тебя сидушка истрепалась, в следующий раз привезу хорошую. И свитер весь в затяжках. Где тот, с котом, который я привозила в прошлый раз?

Брат молчал.

– Что, отобрали?

Так бывало уже не раз. Дети, не избалованные вниманием и подарками, видя какую-нибудь красивую вещь, могли и отнять у того, кто был их слабее.

– Так, поговорю с директрисой, – я нахмурилась. – Ты сам должен был сказать Анжелике Егоровне, что у тебя отняли свитер. Или они так и будут делать постоянно. Кто это был? Олег со своей компанией? – молчание брата подтвердило мою догадку. На пару лет старше моего Пашки Олег представлял из себя что-то вроде малолетнего главаря интернатовского ОПГ. Собрал вокруг себя шпану, постоянно задирал слабых и маленьких, девчонкам тоже доставалось. А уж ребёнок-инвалид для него и вовсе был лакомым кусочком.

– Не надо! – запротестовал Паша. – Потом у меня проблемы будут.

– А сейчас не проблемы?

– Сейчас он хотя бы не дерётся.

– Вот что, когда в следующий раз приеду и узнаю о чём-то подобном, – я вздохнула, покачав головой. По правде, что я могла поделать? Пожаловаться и выслушать от директрисы всю ту же отповедь про бедных несчастных детей, которым и так в жизни пришлось несладко? Вряд ли мои жалобы могли на что-то повлиять, но от этого желание защитить брата никуда не девалось.

Я расцеловала Пашку и отпустила его в столовую, проследив за ним до поворота, и только потом вышла из здания. Каждый раз сердце щемило так, будто прощаюсь навсегда. Хотелось бы остаться подольше, но надо было ещё заскочить домой до вечерней смены в ресторане, а ехать до Петроградки около часа. В транспорте снова усталость дала о себе знать, я клевала носом всю дорогу, то и дело проваливаясь в беспокойную дрёму, а до квартиры шла в полусне.