В деревне Молочко все спокойно - стр. 19
– Ты-то куда? – предмет моих дум посмотрел через плечо колко, недовольно. – Иди в дом, Любава. Да двери и окна запри, чтобы никакая нечисть не проникла. Полынь над входом повесь. Эти рогатые ее на дух не переносят.
О том не знала, поэтому про себя отметила, что надо бы запомнить полезный совет. Не дайте боги, само собой, проверить его слова в деле.
– А с вами мне опасность в разы меньше угрожает, – принялась настаивать. Топтаться на месте никто не стал. Наша перепалка происходила, когда мы проходили уже у дома Мирославы. Не разбудить бы женщину. Она любила собирать сплетни. Пусть и не болтала лишнего, однако знала о многом.
– Вот баба доставучая, – проворчал идущий рядом с Белозором темноволосый молодой мужчина.
– Еремей, – подал голос другой богатырь, имени которого я пока не знала, – поторопился ты. Кто молодую деву бабой называет?
– Хр-р-р-ру-ю-ю-ю-ю, – взвыл черт, кажется, предполагая, куда может завести его пленителей разговор о женщинах. – Хр… – шмыг носом. – Из-з-з-зверги-и-и-и…
– Молчи, рогатый, – грозно проговорил сжимающий ухо пойманной нечисти витязь. – Пока рука моя не дрогнула, и ты без важной части тела не остался.
Если бы он это мне сказал, я бы задумалась. Уши, как и все остальное, заново не вырастают. Остаться хотя бы без одного не хотелось. Предупреждающим словам черт не внял. Заверещал пуще прежнего, в явном намерении перебудить всю деревню.
– Эх, надоел, рогатый, – махнул рукой еще один, пока безымянный богатырь и, достав из кармана широких штанов яблоко, сунул его прямо в пасть слишком шумного пленника. – Похрусти и успокойся.
– Радим, – хохотнул Еремей, – найдется ли когда-нибудь баба, что тебя прокормить сможет.
– Для этого у нас в тереме скатерть-самобранка имеется, – блондин нахмурился. – Рано мне жениться. Значит и о девицах в этом ключе думать не следует. От сей мысли у меня по спине мурашки бежать начинают табуном. А ведь я не трус.
Я шла за богатырями и внимательно прислушивалась к их разговору. Надо знать, с кем дело иметь придется. По всему выходило, есть среди богатырей и не такие благородные, как Белозор с Вольгой. Последний, кстати, шел сзади, будто сторожил.
Дойдя до дома старосты, предмет моих терзаний обогнал товарищей, застывших у крыльца, поднялся по ступеням и с силой стукнул по двери три раза. На втором этаже послышались возня, удар (скорее всего, Остап с кровати упал) и отборная ругать. Видать сильно приложился.
– Открывай, староста! – выкрикнул кто-то из богатырей.
– Поднимай свой за… – Хлопок и мысль так и не была донесена до главы деревни. – Вставай с пола! – потирая затылок, проговорил Еремей, запрокидывая голову и смотря на одно из окон на втором этаже. – Иначе мы тебя за… – еще хлопок. – Да хватит уже! – возмутился, смотря на хмурого рыжеволосого молодца. – Как есть, Поганый, – проворчал, отходя подальше.